История. Как не попасть на удочку информационного обмана

«Записывая рассказы блокадников, мы с Адамовичем чувствовали, что рассказчики многое не в состоянии воскресить и вспоминают не подлинное прошлое, а то, каким оно стало в настоящем. Это "нынешнее прошлое" состоит из увиденного в кино, ярких кадров кинохроники, книг, телевидения... Личное прошлое бледнеет, с годами идет присвоение "коллективного"... Нам с Адамовичем надо было как-то вернуть рассказчика к его собственной истории, а это было сложно -- нелегко преодолеть эрозию памяти, тем более, что казенная история противостояла индивидуальной памяти. Казенная история говорила о героической эпопее, а личная память -- о том, что уборная не работала.»

Д.А. Гранин Причуды моей памяти.

Зачем в это надо вникать?

В начале ХХ века в разных городах Российской империи можно было наблюдать специфический крестный ход: кроме икон и иных православных атрибутов верующие несли палки топоры и иное холодное оружие. Они шли в еврейские кварталы. Многие из тех, кто запятнал тогда свою совесть кровью еврейских детей женщин и стариков, верили, что евреи крадут христианских младенцев, чтобы добавлять их кровь в пресные лепешки – мацу – для празднования Песаха. Иудаизм вообще запрещает есть кровь, но погромщикам были не нужны доводы.

Конец того же столетия. 1994 г. В Руанде в разгаре гражданская война. Неожиданно начинается массовое истребление народности тутси. Под нож пошли 800000 человек примерно за сто дней. Еще многие тысячи девочек и женщин сделали секс-рабынями. Убивали не только тутси (это для европейцев все африканцы черные, а хуту и тутси в Руанде и соседних странах отличаются цветом кожи), но и людей других национальностей, которые не поддерживали геноцид.

Все эти убийцы не были сумасшедшими. Но в некоторой степени они были жертвами, а не только преступниками. Они стали жертвами информационного обмана. Причем идеи, которые овладели их умами и толкнули на эти страшные поступки были сладким ядом медленного действия.

Это доказывает одно: любой «нормальный» человек может стать рабом пропаганды, основанной на искажении фактов. И последствия, как видно из этих двух примеров далеко не безобидные.

Зачем фальсифицируют историю?

Многие прибегают к такому обману по разным причинам. Нередко за этим стоят 1) деньги и 2) признание. Иногда 3) личные убеждения обманщика.

Без денег человек, занимающийся историей или иной научной, преподавательской или публицистической деятельностью, должен думать, где достать средства к существованию. При этом в условиях Беларуси такой специалист хочет каждый день есть мясо, время от времени позволять себе технические и иные новинки и хотя бы раз в год ездить отдыхать не на дачу. Иногда это выливается в уход из профессиональной науки, но чаще в подчинение существующим правилам игры. Историк или иной специалист должен играть согласно правилам своей команды и признавать «зоны вне критики» этой команды. Если команда считает, к примеру, что все иммигранты негодяи, то игрок вынужден обходить вниманием факты, опровергающие эту идею или описывать их с использованием приемов фальсификации.

Те же мотивы двигают теми, кто ищет признания. Например, долгое время я не мог понять почему в некоторых американских фильмах русские выглядят настолько карикатурно, ведь для обычного голливудского режиссера нет проблем найти нужного эмигранта, который за пару лишних долларов поможет представить русских, таджиков и еще кого угодно как есть. Но карикатурный образ русского соответствует представлениям среднестатистического американского зрителя и режиссер между правдой и кассой выбирает последнее. Поэтому на Западе идет мышиная возня по поводу того, уместно ли употреблять фразы «мама» и «папа», если есть гомосексуальные браки (хотя многое в этом плане сильно преувеличивается в странах бывшего СССР), а в ряде стран бывшего СССР наоборот модно ругать гомосексуалистов. Поэтому нередко историк должен приукрасить факты и выводы, чтобы нужные «товарищи» слушая или читая одобрительно кивали головой. Под «товарищами» я подразумеваю не только и не столько различное начальство (их, кстати, не так сложно в чем-то переубедить), сколько потенциальных слушателей или читателей исторического информационного продукта.

Отдельная группа обманщиков – те, кто выдает желаемое за действительное в угоду личным убеждениям, независимо от того, популярно это или нет. Это и те, кто защищают «липовые» диссертации с фальсифицированными данными, чтобы доказать свои заведомо ложные выводы. Это и историки определенной политической закалки.

Например, русские националисты Беларуси отбрасывают определенные факты, которые выставляют политику Российской империи на белорусских землях в дурном свете, а белорусские националисты поступают так же с фактами, которые не вписываются в их идеологию. Особенно это может быть заметно в связи со 150-летием восстания 1863 г: русские националисты делают акцент на том, что это было польское восстание на территории России, на относительную гуманность приговоров повстанцам (только 128 казненных), а белорусские националисты говорят об этом событии как о польско-белорусской борьбе за независимость. При этом обе стороны предпочитают молчать о жестокостях, которые совершались той воюющей стороной, которой они симпатизировали, а также о том, что польско-российское противостояние 1863 г. было частью борьбы за сферы влияния двух агрессоров, каждый из которых стремился уничтожить и поглотить другого. Ни поляки, ни русские того времени не рассматривали всерьез белорусов и украинцев как народы с правом на национальное самоопределение. Но это тема отдельного непредвзятого исследования.

Нет нужды говорить, что фальсификаторы понимают слабые места своих концепций и, если речь идет только о деньгах и признании, даже не верят в то, что говорят и пишут. Если только они не закоснели в предрассудках. Но дело в том, что сознательных фальсификаторов относительно не много. Большинство ученых и околонаучных мужей просто верят в определенные вещи не вникая в смысл. Один из таких историков советской эпохи однажды сказал на лекции: «Когда разрешили думать, я пришел к выводу...». Это значит, что до момента разрешения он не просто помалкивал, а судя по всему не вникал в какие-то вещи, о которых было запрещено думать.

Методы, способы и приемы фальсификаторов

Отрицание фактов. К этому прибегают не часто: информация становится все более легкодоступной, но все же этим пользуются нечестные историки и другие специалисты. Однажды, кажется в 2007 г., но точно уже не помню, я участвовал в научно-практической конференции факультета международных отношений Белгосуниверситета. Я был в секции филологов и выступал по вопросам преподавания английского языка. В той же секции выступил с докладом по вопросам идеологии пожилой преподаватель из нархоза (Белгосэкономуниверситета). Доклад носил явно националистический характер, с восхвалением славян и унижением американцев как нации, и спровоцировал споры с преподавателями иностранных языков. Я задал ему вопрос, разумно ли говорить о существовании религиозной толерантности как национальной черты белорусов, если война 1432-36 гг. в Великом княжестве Литовском по сути была войной православных с католиками. На это прозвучал предсказуемый ответ: «Не было никакой войны».

Голословное утверждение. Если что-то трудно доказать, можно просто избегать ситуаций, когда этих доказательств могут потребовать. Классическим примером является теория эволюционного происхождения жизни. В учебниках по истории и биологии эту теорию подают как очевидный факт и любая попытка разузнать какие-либо подробности, почему это бесспорный факт, наталкивается на неготовность сторонников теории эволюции вообще что-либо доказать. (см пост Старажытныя людзі: каму патрэбна было паказаць іх дурнымі)

На удочку голословных утверждений попасть очень легко, поэтому это очень ходовая уловка. Я, например, верил, что один из лидеров восстания 1863 г. Кастусь Калиновский писал свое издание «Мужицкая правда» на белорусском языке. Об этом упоминал в своих филологических исследованиях. Признаю свою ошибку. Лежачего на диване с ноутбуком на животе не бъют. Я прочитал его творчество и отрекся от того, во что слепо верил. (см. пост Дакажыце, што я памыляюся: "Мужыцкая праўда"К. Каліноўскага)

Одна из разновидностей голословных утверждений – навешивание ярлыков. К таким ярлыкам относятся, среди прочего, фразы «околонаучный», «псевдонаучный», которыми ученые мужи щедро награждают труды и выводы своих оппонентов. На нетрадиционные виды медицины навешивают ярлык «шарлатанство», на религиозные меньшинства – «секты». Цель каждого подобного ярлыка – поставить оппонентов в положение, при котором любые их доводы не будут услышаны. (см.пост Два мира, две науки)

Отдельный вариант навешивания ярлыков и поливания грязью, популярный в интернете – «троллинг». По некоторым данным китайская компартия активно использует «тролей» для борьбы с оппозицией в соцсетях: идет в сети или на форуме обсуждение какой-то проблемы и в ответ на одно высказывание с критикой правительства КНР – десять с восхвалением этого правительства и поливанием грязью критиковавшего.

Опора на авторитет – еще один вид голословного утверждения. Аргумент «профессор Иванов, доктор исторических наук, изучающий эту проблему 24 года пишет...» не является весомым доводом: свою докторскую он мог списать, купить, ее могли одобрить в узком кругу согласных людей, (т.к. объявления о защите диссертаций в газетах, читают только такие, готовые читать надписи на шампунях, люди как я) да и вообще докторская и кандидатская – это работа, написанная в определенном стиле на узкую тему, которая мало что говорит об общей эрудированности и профессиональной компетентности носителя ученой степени. А 24 года человек может просто переписывать то, что до него написали другие только красивым каллиграфическим почерком и с новыми наглядными примерами.

Нередко авторитетом кроют, когда больше нечем крыть, поэтому этот вид уловки похож на лай маленькой собачки, которая не может положится на свои зубы.

Ложь. Заведомо неверная информация. Это может быть не только сообщение неверных сведений о событиях, но и сугубо академическая ложь: использование «литературных негров» и воровство идей, «липовое» соавторство в научных проектах, когда соавтор даже не читал того, что «написал». Это может быть ссылка на несуществующий источник информации или на источник, который на самом деле не подтверждает идеи и выводы ссылающегося.

Иногда ложь используют в политической борьбе для дискредитации оппонентов следующим образом: сторона А пускает про себя слух по каналам вроде «сарафанного радио» и этот слух играет на руку ее оппонентам – стороне Б. Однако лживость этого слуха очень быстро обнаруживается, после чего сторона Б, «клюнувшая» на эту приманку и поддержавшая хоть в какой-то мере этот слух, оказывается в положении, когда любые ее аргументы и заявления против стороны А выглядят сомнительно. Изучения истории этот прием касается как правило в том смысле, что не нужно быть легковерным и слепо соглашаться с доводами стороны А, ведь для почти любого участника политической борьбы оговорить, хоть даже самого себя, ничего не стоит.

Обобщение. Этот способ проявляет себя по разному. Он может включать в себя общие фразы без опоры на конкретные факты – сказать о чем то важном, но при этом и ни о чем. Сюда относятся случаи, когда открытую ложь сочетают с фразами, содержащими общечеловеческие ценности  и красивые идеи («чтобы достичь свободы, равенства, демократии, надо бить (название) и спасать (название)»).

Речи длинные, пустые. Советский универсальный код речей (источник: сайт Historiapure)

Обобщение может применяться для обеления или очернения серого, т.е. перенос частного на общее (напр., среди цыган есть воры, значит все цыгане воры). В советской и постсоветской белорусской историографии (науке об описании исторических фактов) Великая Отечеcтвенная война чаще всего описывается именно с этих позиций: были хорошие «наши» и были плохие немцы. Безусловно, эта война оставила свой черный след в сердце многих белорусов. И из-за этого трудно судить объективно. Я сам потерял нескольких родственников на войне. Про одного из них планирую написать. Но когда идет война, жестокости хватает с обоих сторон, равно как и человечности. Среди бойцов Красной Армии и советских партизан хватало мародеров, насильников, убийц мирных жителей и не все из них получили наказание от советской власти. В немецкой армии, как и среди тех, кто переходил на ее сторону, хватало людей, неспособных на жестокие поступки, которые пытались поступать по-человечески с мирным населением и военнопленными. Поэтому обобщение событий этого отрезка истории тоже является своего рода искажением фактов.

Эмоциональный посыл. Когда написано «все разумные люди, включая нас с вами, согласны, что...», это уже не столько голословное утверждение, сколько попытка воздействия на человеческую гордость и чувство собственной значимости для других. На чувство жалости и/или ненависти пытаются воздействовать описывая чьи-то страдания (этот прием часто идет в ход вместе с обобщением и некоторыми другими способами, о которых пойдет речь дальше). Кстати именно чувство жалости к невинным христианским младенцам, кровь которых якобы шла в мацу, побуждала православных фундаменталистов в России разбивать головы еврейских детей. Диалектика-с, единство и борьба противоположностей...

Еще один вариант эмоционального посыла – попытка вызвать чувство уважения. Это можно сделать уже упомянутой опорой на авторитет (свой или чужой), акцентом на чьи-то героизм и мужество и т.п. Кстати есть такой прием рекламщиков: сотрудник компании пользуется определенным товаром на виду у друзей и знакомых и как бы между прочим говорит им о достоинствах этого товара, но не упоминает о том, что он имеет процент от продажи этого товара. В исторической науке есть тоже такие «бессеребренники», цель которых вызвать уважение и доверие к себе. Эти люди не работают на учебные заведения и исследовательские центры напрямую и создают впечатление независимых экспертов, хотя постоянно или сдельно получают финансовую поддержку от различных спонсорских структур за те или иные услуги.

Еще одну из разновидностей эмоционального посыла можно условно назвать «шарм русского медведя». О таком приеме писал русский поэт Некрасов: «дивил я дерзостью мальчишек и похвалой гордился их, бичуя маленьких воришек для удовольствия больших». Когда историк, журналист, публицист или кто-нибудь еще из той же «братии» смачными словами называет гомосексуалистов и женщин легкого поведения, или говорит что-то вроде «вы как хотите, а я в этом вопросе патриот», он создает впечатление сильной духом личности, харизматического лидера, хотя нередко это ведомый человек, который не может себе позволить перейти границы дозволенного из финансовых соображений. Кстати одним из способов, надломить личность арестованного во время допроса, использованным в НКВД СССР, если верить словами А.И. Солженицына («Архипелаг ГУЛАГ», том 1), было когда женщина-следователь допрашивала мужчину-интеллигента в платье Евы.

Все варианты эмоционального посыла объединяет одно: включить эмоции человека, чтобы он не размышлял над фактами объективно.

Пыль в глаза. Это способ обмануть или уклониться от объяснения с помощью статистики. Вот задача: Вася собрал на два гриба больше, чем Петя. Сколько всего собрали грибов Вася, Петя и Даша? Или еще: сантехник Петров пропил 32,43% своей зарплаты. Сколько денег он принес жене (в рублях, а не процентах). Ответы на эти задачи получить невозможно поскольку там слишком много неизвестных и можно только гадать. Но если убрать вопросы, то сами утверждения в потоке других красивых фраз будут незаметны.

Также статистикой можно манипулировать с помощью интерпретации: 20 тыс. долларов – это много или мало? Смотря для каких целей. Если не вникать в подробности, можно легко быть обманутым.

А еще статистику используют, чтобы отпугнуть массового читателя: он ее пролистает и согласится с утверждением не глядя.

Следующая группа способов манипуляции фактов – выборка. Сюда относится умалчивание неудобных фактов. Это отличается от отрицания признанием существования таких фактов. Но при этом о них стараются говорить как можно реже. Один из вариантов как можно это сделать – оставить неудобный факт предметом чисто академического спора, публиковать информацию о нем в изданиях, которые почти никто не читает (например, в сборниках научных докладов определенного вуза). Например, кто знает что же за победу одержала Красная Армия 23 февраля 1918 г.? Где стояли «наши»? Где стояли немцы? Сколько было тех и других? Какое использовалось оружие? Сколько было убито и ранено с обеих сторон? Ответов на эти вопросы нет, потому что никакой победы не было, как и масштабных сражений с немцами. Но ведь неудобно отменять мужской день из-за такого пустяка как отсутствие повода. Вот и молчат об этом.

Выборка может включать в себя не только подбор нужных книг, газет и архивных документов, но и нужных людей, у которых возьмут интервью. Интервью для фильмов, теле- и радиопередач заранее записываются, иногда еще и репетируются и обязательно редактируются. На ток-шоу можно пригласить нужных людей, как и на научный симпозиум. Как говорится, ненужное зачеркнуть...

Одно из проявлений выборки – самоцензура и политкорректность. (Кстати, на Западе политкорректность проявляют в основном госслужащие на работе, но это не значит, что там все по струнке ходят, боясь обидеть иммигрантов и иные виды меньшинств.) Не хочу сказать, что самоцензура и политкорректность – это виды фальсификации как таковой. Фильтровать информацию, чтобы не ранить чьи-то чувства, дело нужное. Любому человеку когда-нибудь приходится идти на компромисс. И один и тот же информационный продукт в журнале "Мурзилка" будет выглядеть иначе чем в журнале "Вопросы философии" или в газете "Известия". И все-таки порой деньги и признание заставляют специалиста выкидывать существенную информацию из своего исследовательского продукта из-за чего приходится говорить о сознательной фальсификации истории.

Еще одну группу способов манипулировать данными я условно назову «фотошоп». В основном это преувеличение и преуменьшение. Например, число непосредственных жертв сталинских репрессий нередко преувеличивают до многих миллионов, но в таком случае население СССР к моменту его распада составляло бы миллионов пятьдесят. Преувеличивают и масштабность этих репрессий в 1937 году. Преувеличивают и масштабы хрущевской оттепели. (это связано с тем, что в 1937 году коммунисты уничтожали коммунистов, а при Хрущеве, наоборот, освобождали репрессированных коммунистов, а сколько пострадало невинных не-коммунистов в разные годы советской власти значения не имело (преуменьшение)). (см. пост Хрушчоўскія "замаразкі")

Еще один пример преувеличения. В годы сталинских репрессий многих осуждали за подготовку вооруженных восстаний, террористических актов, создание подпольных антиправительственных организаций. Некоторые современные историки опираясь на материалы НКВД-МВД и НКГБ-МГБ-КГБ СССР утверждают, что так все и было, только рассматривая репрессированных не как врагов, а как друзей народа. Однажды я заспорил с комментаторами в одном историческом Интернет-издании по поводу статьи о такой ситуации. Двое советских военных узнают, что их собираются арестовать, и бегут в соседнюю Польшу с оружием. У них завязывается перестрелка с преследующими их солдатами НКВД. Один убит, второй ранен и схвачен, есть потери и у энкаведистов. Бежавших судят за подготовку вооруженного восстания, и вместе с выжившим беглецом по делу проходят многие другие люди, которые никуда не бежали. К статье пошли комментарии в стиле «слава героям» «вот они, борцы против советской власти», и я поднял вопрос, а откуда мы знаем, что эти двое и вправду готовили восстание. Разве НКВД не получал больше денежных бонусов за раскрытие подпольных организаций, чем за отдельных нарушителей, которые по сути могли быть просто дезертирами? Разумеется, такая постановка вопроса задела чувства комментаторов-патриотов, но доказательств того, что НКВД не сфабриковало это дело никто привести не смог.

В советском идеологическом сленге было выражение «отдельные недостатки». Часто этот способ преуменьшения скрывал за собой значительные проблемы. Вообще слово «отдельный» применительно к чему-либо из советских реалий показывало его незначительность и изолированность: отдельные товарищи не согласны с решением коллектива. Кстати, одним из удачных приемов преуменьшения «отдельных недостатков» всегда был и остается... юмор. Советские фельетоны высмеивали проблемы, которые по сути были недостатками всего строя. Современные юмористические пародии про жадных священнослужителей и корумпированных полицейских, про недалекого ума специалистов и всесильных чиновников тоже показывают серьезные проблемы как отдельные недостатки.

К фотошоповской группе относится приукрашивание. Вот пример: блокада Ленинграда во время Великой Отечественной была в сущности трагедией и свидетельством бездарности военного руководства обороны города. Взять этот город силой оружия немцам было не по зубам. Поэтому они предпочитали его задушить голодом. И задача оборонявшихся была не допустить блокады. К тому же еще до наступления блокады можно было запасать продовольствие в городе и продумать систему его распределения. Но у начальствующих было много других дел больших и важных. Тем более, что продуктами, поступавшими в осажденный город через Ладогу, сначала досыта кормили это начальство и тех, кто его охранял, а потом уже и остальных ленинградцев. Многие жители умирали от голода по пути на работу. Советская и современная пропаганда говорит о них как о патриотах, готовых из последних сил сражаться за Родину у станка на заводе. Но, когда у самого в желудке пусто и дети постоянно хотят есть, нормальный человек думает уже не о Родине, а о том как выжить и где достать еду. Если не будешь работать, не получишь хлебные карточки. Да и с 1940 г. советский человек просто не мог не ходить на работу: по закону он не имел ни выходных, ни права уволиться, ни возможности опоздать. Можно обвинить меня в кощунстве, но, я думаю, кощунствуют те, кто превращает эту трагедию в псевдопатриотический фарс. Такие дельцы от истории, вкладывающие флаги и транспаранты в руки умершим от голода ленинградцам, подобны ушлым гробовщикам, которые найдут нужные слова, чтобы нажиться на человеческом горе.

Подобным образом резня, которую устроил полевой казацкий командир Степан Разин, с помощью кисточек и красок советских историков стала народным восстанием. Подобным же образом хулиганское уничтожение товара Ост-Индийской компании в порту Бостона стало с легкой руки американских летописцев «Бостонсим чаепитием» и выражением народного гнева против высоких налогов. см посты: Выкрыццё міфаў пра Бостанскае чаяпіцце. Пераклад з англійскай и 2 грамадзянскія войны амерыканскага народа)

Противопоставление «палач-жертва». Я выделяю этот способ отдельно. Когда кто-то пострадал его легко можно записать в жертвы и даже мученики. Например, если 128 участников восстания 1863 г. расстреляли или повесили, значит они были жертвами царского террора, а то, что они сами при этом убивали мирных жителей и пытали пленных русских солдат было просто актом борьбы за независимость. (см. посты М. Мураўёў і паўстанне 1863 г. и Кастусь Каліноўскі, як беларускі Чэ Гевара) Если большевики расстреляли царскую семью (даже не царскую, а семью дворянина и бывшего российского императора Николая Романова), то значит бывший царь был хороший. Я далек от мысли, что Николай 2 оправдывал свое прозвище Кровавый и не мне судить, заслуживал ли он смертной казни или нет, но нельзя сказать, что он не нес никакой вины в агрессивной Русско-японской войне 1904-1905 гг. в кровавых событиях 1905-07 гг. и других печальных событиях той эпохи. (см. пост: Бета-версия книги "Священник Гапон и "кровавое воскресенье"") Подобным образом, если Саддам Хусейн уничтожал курдские селения на севере Ирака химическим оружием во время Ирано-иракской войны 1980-х гг., то легко сбросить со счетов факт, что курды до этих массовых репрессий подняли восстание за независимость и получали поддержку от Ирана.

Как видим, нередко противопоставление «палач-жертва» часто используется там, где имело место противостояние двух и более агрессоров. И когда побеждает один из них легко навесить на побежденного, как впрочем и на победителя маску ни в чем неповинной жертвы.

«Мышиная возня». Этот способ чаще используют не для фальсификации, а для «раскрутки» определенного информационного продукта. Обычно в соцсетях или чаще на форумах кто-то начинает ругать этот информационный продукт и появляются те кто заступается за обиженного. За никами «Гарри на Ферарри», «настоящий мачо», «сладкая ягодка» могут скрываться несколько «раскрутчиков» одной команды или даже один человек. И так к продукту привлекается внимание аудитории. К фальсификациям это имеет отношение в том смысле, что порой это содействует популяризации ошибочных или заведомо ложных выводов. Интересно, что суды над учеными дарвинистами в некоторых странах мира сделали выводы этих ученых правильными в глазах многих по причине их ореола жертвы и «мышиной возни».

Это не значит, что любые дебаты на форумах, являются такой «возней». Также я не утверждаю, что историю пишут одни фальсификаторы. Чаще всего эти приемы имеют место быть когда: а) историк не столько лжет, сколько искренне ошибается; б) историк работает на публику, обращает на себя и свой продукт внимание; в) историк искренне верит, что его благородная цель оправдывает средства, в том числе и фальсификацию.

Отсеиваем зерно от плевелов.

Не нужно быть гением, чтобы суметь разобраться хотя бы в общих чертах в спорных моментах истории и не позволить предвзятым пропагандистам формировать свое мировоззрение. Если мы не уверены в точности диагноза, который поставил один врач, мы идем к другому. Также и в изучении событий прошлого хорошо сравнить несколько разных описаний и оценок одного и того же факта или явления. Если это по определенным причинам невозможно, то хорошо рассматривать изложенную трактовку как возможно верную, а не принимать ее на веру или отбрасывать как ложь. Это лентяи придумали, что настоящая история спрятана в архивах. На самом деле даже без архивов с 2-3 хорошими опубликованными источниками (книги, страницы в Интернете и т.п.) можно многое понять.

Когда следователь расследует преступление, он ищет ответы на ряд вопросов. Подобным образом мыслящий человек может спросить себя: с какой целью мне предоставляют эту информацию? Если за информацией стоит определенная организация или система взглядов, то какие цели она преследует? Насколько разносторонне раскрыт поднятый вопрос?

Следует помнить, что к информации, которая содержит противоречивую критику чего-либо или обвинение во всех смертных грехах кого-либо надо относиться с предельной осторожностью. Одно время мне доводилось кое-что читать в Интернете о критике экстремистских взглядов профессора А. Дворкина. Я не могу серьезно относиться к людям, которые рассуждают по принципу «есть мнение мое и мнение глупое», поэтому выпады проф. Дворкина против всего неправославного просто не рассматриваю как что-то с чем можно спорить или не соглашаться. Но то, что я прочитал о нем в Сети надолго оставило у меня чувство негодования по отношению к его радикальным идеям. Когда я немного остыл, то понял, что попался на удочку тех, кто целенаправленно разжигал к нему ненависть. При этом я при первом чтении той критической подборки заметил нестыковку обвинений: человек не может быть проводником американской идеологии и православным фундаменталистом одновременно – это разные вещи.

Но Бог судья Дворкину и его воинствующим оппонентам, речь о другом. Это был не единственный случай, когда я на себе прочувствовал как определенный источник информации воспитывает ненависть. Это происходит вопреки разуму и логике которые, слава Богу, работают у меня пока хорошо. Это подобно как пьянеющий человек незаметно для себя обнаруживает, что мозг еще работает, но тело уже не слушается. Поэтому говорю всем, кто осилил дочитать мои рассуждения до этих строк: нельзя недооценивать силу информационного обмана.

См. также по теме:

Праблемы пошуку праўды пры даследаванні гістарычных дакументаў.

аудиозапись "Советы по изучению истории"

Дополнительная информация на внешних ресурсах:
Исповедь пропагандиста. Часть I. Как делают новости на государственном ТВ
Исповедь пропагандиста. Часть II. Как делают политические ток-шоу на государственном ТВ
Энциклопедия методов пропаганды. (Как нас обрабатывают СМИ, политики и реклама) Часть 1
Энциклопедия методов пропаганды. Часть 2

Бета-версия книги "Священник Гапон и "кровавое воскресенье""

Андрей Берестовский

Священник Гапон и «кровавое воскресенье»

Содержание

Предисловие

Что уже написано о Гапоне и зачем еще писать о нем

Гапон с пеленок и до петли: краткая биография

Собрание русских фабрично-заводских рабочих: профсоюз или тайное общество?

Гапон и Православная церковь

Гапон: революционер, авантюрист или провокатор?

«Кровавое воскресенье» и его предпосылки

Итак, что же это было и кто же это был

Приложение

Источники и литература

Предисловие

В основе этой книги лежат мои исследования 2001-2002 гг., на основании которых я писал курсовую и дипломную работы на историческом факультете Белорусского государственного педагогического университета в Минске.

Я не знаю кто читает сейчас эти строки и по какой причине. Может быть мой читатель занимается научной работой? Может просто любит читать что-нибудь историческое? Может просто проявляет любопытство? Не берусь судить. Это не облегчает мою задачу. Дело в том, что когда я писал дипломную работу, я уже понимал, что буду пытаться где-то напечатать свои выводы о том, кто был священник Гапон, что же действительно случилось 9 января 1905 года. Но язык научного стиля отличается от научно-популярного. Последний читают чаще. И моя задача – упростить то, что писалось изначально как строго научное исследование. Я попытался это сделать насколько возможно.

Тем не менее, структура книги почти полностью повторяет структуру студенческой исследовательской работы, что может быть немного портит кому-то впечатление. Также я не пытался переписать все с позиции моего сегодняшнего мировосприятия, жизненного опыта и т. п. Поэтому некоторые части книги можно прочитать «по диагонали», а некоторые мысли я бы сегодня выразил немного иначе.

В тех вопросах, где мне удалось уточнить некоторые детали сравнительно недавно, я изложил «новое понимание» в сносках.

Ссылки на литературу я сохранил неизменными: в квадратных скобках сначала идет номер источника в списке, потом через запятую страница. Думаю, это поможет желающим проверить что надо и/или узнать больше об этом вопросе.

Поскольку события в книге даны не в строго хронологическом порядке я кратко изложу их суть: 9 января 1905 г. бастующие рабочие Петербурга пошли с прошением к царю о необходимости политических, экономических и социальных реформ, царь уехал из города, а шествие разогнали войска огнем на поражение, после этого начались волнения по всей стране и считается, что это событие стало датой начала первой русской революции. Шествие к царю было организовано и возглавлено священником Г. А. Гапоном и членами его культпросвет организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих». Большинство историков оценивают эти события, Гапона и его организацию с точки зрения своих политических предпочтений: монархисты считают Гапона пособником террористов и провокатором, виновным в гибели людей, социалисты считают, что во всем был виноват царь, а Гапон был его марионеткой, а либералы считают, что виноват только царь, поскольку он не желал делиться властью с либеральной оппозицией в стране. Я решил написать об этих событиях с точки зрения простого обывателя.

Я готов к полемике, к исправлениям и дополнениям. Желающие могут написать мне на e-mail: andreberestovski@yahoo.fr

С уважением к читателю

Автор

Что уже написано о Гапоне и зачем еще писать о нем.

Надо взять сырые факты во всей их

сырости и чем они сырее, чем меньше

замаскированы хвалительными или

порицательными словами, тем больше

мы имеем шансов уловить и понять живое

явление, а не бесцветную фразу. Так

поступает мыслящий историк.

Писарев Д. И. Мотивы русской драмы.

Q.: And you feel okay about the fact that you’ve put

your personal life so up front in most of your work?

A.: I think that you reveal as much as you want to reveal.

An Interview with Nick Hornby (a British writer)

Перевод: Вопрос: Вас не беспокоит тот факт, что

Вы открываете свою личную жизнь в большинстве

своих работ?

Ответ: Я думаю, что Вы открываете другим о

себе только то, что хотите

Интервью с британским писателем Ником Хорнби

Ни один вопрос истории не имеет однозначного объяснения в исторической науке. До сих пор нет единого заключения историков на предмет таких проблем: был ли Гапон полицейским агентом или он был революционером; был ли он популистом или искренне боролся за благо народа; наконец, какова его роль в событиях, приведших к революции.

Причины такого разнообразия взглядов на проблему – в наличии различных подходов к ней и взглядов на нее, а также тот факт, что о Гапоне известно не так много. До создания им Собрания русских фабрично-заводских рабочих он не был известен широким кругам общественности, а писать о нем стали, в основном в связи с событиями петербургской стачки, окончившейся шествием 9 января. Кроме того, сегодня не каждому историку доступен весь спектр литературы о Гапоне и событиях 9 января 1905 г.

Мы попробуем определить место и роль Гапона в деле начала первой русской революции, исходя из объективных исторических данных и принципов политического нейтралитета и научного подхода к проблеме. Для начала дадим краткий обзор доступных работ по истории «кровавого воскресенья» и роли Гапона в этом событии.

Первоисточником по данной проблеме является автобиография Г. А. Гапона «История моей жизни». 0н продиктовал эту книгу английскому корреспонденту, находясь за пределами России в 1905г. «История моей жизни» – практически единственный источник по биографии Гапона от его рождения до приезда на учебу в Петербург. Это богатый материал по детству и юношеству будущего священника, но в нем Гапон рисует обстановку в России исключительно в мрачных тонах, а себя представляет, как борца с социальной несправедливостью едва ли не с пеленок. Но Гапона можно понять: он пишет эти слова после того, как пережил ужасы «кровавого воскресения»; и, к тому же, уже приобрел славу борца за свободу и старался поддержать свой имидж среди западноевропейской общественности (а "История" была рассчитана, прежде всего, на западного читателя).

В «Истории моей жизни» есть и свои особенности. Так, описывая свой конфликт с председателем Комитета приютов Аничковым, Гапон утверждает, что причиной его увольнения из Ольгинского приюта Синего Креста было его влияние на верующих, вызвавшее зависть начальства. Но при этом он умалчивает о другой причине конфликта – его романе и гражданском браке с одной из воспитанниц приюта [10, c.21]. Повествуя о деятельности Собрания русских фабрично-заводских рабочих, он заметно выделяет свою роль в этой организации. А события 9 января Гапон во многом передает по материалам официальных документов и социалистических газет (Он был очевидцем расстрела у Нарвской заставы, а происходившего в других районах столицы он не видел). Возможно, Гапон хотел приукрасить историю, приводя массу непроверенных данных о зверствах царских войск над мирным населением.

В своей «Истории» Гапон не отрицает, что брал деньги у полиции, в частности, у Зубатова, и приводит такой довод в свое оправдание: «Я не смел отказаться от денег, чтобы не вызвать подозрений» [6, c.57]

В конце своей автобиографии бывший священник излагает свое видение будущего русской революции. Описывая события 1905 г. как гражданскую войну, Гапон делает заключение: если народу России не будут даны настоящие свободы (манифест 17 октября 1905 года, согласно которому в России были провозглашены основные демократические свободы, он считает формальным актом), то монархия в России падет.

В своей книге «Царствование императора Николая II» русский историк-эмигрант С. С. Ольденбург также описывает события «кровавого воскресения» и деятельность гапоновского Собрания. Будучи защитником самодержавия, Ольденбург представляет читателю Гапона, как демагога, возмутителя народа, связанного с социалистами и пользовавшегося сношениями с властями как ширмой [14, c.262], Ольденбург показывает существенное отличие гапоновской организации от аналогичных зубатовских. Расстрел рабочей демонстрации 9 января историк оправдывает слабостью полицейского аппарата (т.е. его неспособностью остановить демонстрацию), а также тем, что войска не смогли остановить шествие холостыми выстрелами. Другими словами, ни царь, ни военные, согласно Ольденбургу не виноваты, а виноваты социалисты и Гапон. Далее, для подтверждения своей мысли о социальной опасности Гапона Ольденбург цитирует революционные воззвания этого бывшего священника, в которых Гапон из-за границы призывает к насилию [14, c.271]. Но при этом историк забывает, что эти воззвания написал человек, переживший «кровавое воскресенье».

«По горячим следам» события 9 января описывает и находящийся в эмиграции Ленин. Этой проблеме он посвятил ряд своих заметок. Помимо картины яростных революционных боев рабочих с царской армией 9-11 января 1905 г. в этих заметках присутствует и своеобразная оценка Гапона.

В статье «Поп Гапон» Ленин называет его зубатовцем, предполагает, что он мог быть «бессознательным орудием» плана намеренной расправы царя над рабочими. И отмечает: «…Нельзя… безусловно исключить мысль, что поп Гапон мог быть искренним христианским социалистом» [11, c.211]. А в статье «Царь-батюшка и баррикады» Ленин «расширяет» историческую роль Гапона: «Их (многих рабочих – А. Б.) чувства и уровень знания и политического опыта выразил свящ. Георгий Гапон, и в этом состоит историческое значение той роли, которую сыграл в начале русской революции человек, вчера еще никому неведомый, сегодня ставший героем дня Петербурга, а за Петербургом и всей европейской печати» [11, c.217]

Из этого следует, что Гапон, по мнению Ленина, был всего лишь своего рода «рупором» рабочего класса, но при этом мог оказаться также частью плана по расправе над рабочим движением и даже не догадываться об этом. (К слову, в дальнейшем Ленин тесно общался с Гапоном в Женеве и даже подарил ему, по некоторым данным, свою книгу «Две тактики социал-демократии в демократической революции» [20, c.28])

При этом в вышеупомянутых заметках Ленин широко пользуется сообщениями европейской печати и его соратников из России. О том, насколько верна его идея о намеренном расстреле рабочих царскими войсками и о том, насколько достоверны его источники, речь пойдет позже.

Примерно таких же взглядов, как и Ольденбург на Гапона придерживается современный российский историк-консерватор О. А. Платонов. Ссылаясь на мемуары одного из ближайших сподвижников Гапона Варнашова (в других публикациях – Варнашева, – А. Б.), в своем труде «История русского народа. XX век» он утверждает, что Гапон был под контролем социалистов [4, c.18].Кроме того, Платонов бездоказательно утверждает, что Гапон постоянно, т.е. еще до ноября 1904 г. находился в контакте с союзом Освобождения – объединением либеральной оппозиции России [4, c.18]. Но Варнашев, на которого ссылается Платонов, мог быть заинтересован в возвышении своей роли и принижении роли Гапона. К тому же, изданная при советской власти книга Варнашева хорошо вписывалась в официальную историографическую концепцию роли рабочего класса, масс и личности в истории.

Кроме того, Платонов приводит некоторые высказывания Гапона, сделанные после «кровавого воскресенья», как доказательства его преступных замыслов [18]. Однако, по нашему мнению, изложенному выше, такие высказывания, скорее всего, обусловлены впечатлением Гапона от увиденного им 9 января.1905 г. Бывший священник мог также подыгрывать своему имиджу борца за свободу.

События 9 января 1905 г. Платонов трактует в духе работы Ольденбурга и доклада царю о «кровавом воскресенье» директора департамента полиции Лопухина как провокацию революционеров [18; 2, с.207; 7, л.8].

Взгляд Платонова на революцию, как на масоно-сионистский заговор отразился и на его объяснении причины убийства Гапона. Так как организаторам этого убийства был еврей Рутенберг, а ЦК Партии социалистов-революционеров, с которой был связан Рутенберг отказалась взять на себя ответственность за гибель Гапона, то Платонов делает вывод, что этого священника, как лишнего свидетеля, убили сионисты, к которым он относит и Рутенберга [18].

Кстати, интересно, что Платонов в глазе «Истории русского народа», посвященной Гапону и началу революции неоднократно ссылается на литературу, изданную при советской власти, и ни разу не опирается на данные своего единомышленника Ольденбурга, хотя у него есть ссылка на труды Ольденбурга в другой главе «Истории русского народа»"

Зарубежный историк, специалист по истории России, Ричард Пайпс в книге «Русская революция» передает историю гапоновского Собрания в основном по автобиографии Гапона (книге доступной на Западе, но, возможно, недоступной Ольденбургу, издавшему свой труд в Югославии в 1939 г.). Пайпс скорее всего верит утверждениям Гапона, о своем искреннем сочувствии тяготам русского народа, хотя и пишет: «Трудно сказать, что было на уме у Гапона…» [16, c.32]. Что касается вопроса о сотрудничестве Гапона с полицией, то на него Пайпс дает ответ, что Гапон не скрывал своего сотрудничества с властями и не был полицейским осведомителем, а «к концу 1904 г. было уже трудно определить использует ли полиция Гапона или Гапон полицию» [16, c.32].

Будучи либеральным историком, Пайпс утверждает, что именно российские либералы оказали решающее воздействие на сознание этого священника и побудили его включиться в политическую борьбу, а социалисты отвергли его. В подтверждение этого тезиса историк приводит цитату из гапоновской автобиографии, где говорится о консультации Гапона с либеральной интеллигенцией, которая предложила ему составить рабочую петицию царю [16, c.33; 6, с.73-74].

Расстрел 9 января Пайпс описывает как трагическую случайность: демонстрацию не запретили, а только установили военные кордоны, чтобы не допустить шествие к Зимнему дворцу. Демонстранты, охваченные религиозной эйфорией не остановились, несмотря на предупредительный холостой залп, и солдаты были вынуждены стрелять на поражение [16, c.34-35]. Этим рациональным объяснением, книга Пайпса отличается от изложения событий историками левого и правого флангов.

Современную научную биографию Г. А. Гапона излагает российский историк И. Н. Ксенофонтов в книге «Георгий Гапон: вымысел и правда». Этот 320-страничный труд, посвященный непосредственно личности Гапона и деятельности его организации примечателен тем, что опирается на данные царских полицейских архивов и мемуарной литературы первых трех десятилетий XX века. А эти данные доступны сегодня не каждому исследователю. К тому же эта книга во многом свободнее от идеологических штампов, как марксизма, так и либерализма и консерватизма, чем вышеперечисленные и многие из тех, о которых речь пойдет дальше.

Ксенофонтов, как и Пайпс, не согласен с распространенным мнением, что Гапон был платным полицейским агентом. Оба историка доказывают это тем, что он не был полицейским информатором, хотя и брал деньги у полиции. (Ксенофонтов приводит архивное свидетельство, что полиция выдавала деньги на организацию чайной на ул. Оренбургской, 23 – той самой чайной, в которой поздней образовался клуб, из которого, в свою очередь — Собрание русских фабрично-заводских рабочих) [10, c.39].

Книга «Георгий Гапон» примечательна также тем, что в ней серьезное внимание уделено группе рабочих — помощников Гапона, которые вместе с ним основали Собрание и безусловно влияли на атмосферу внутри него.

Хотя труд Ксенофонтова в значительной степени свободен от идеологических штампов и ярлыков в отличии от других историков правого и левого толка, можно заметить некоторое «полевение» его взглядов, когда он описывает предпосылки «кровавого воскресенья» и события 9 января 1905 г. Можно проследить с этого момента некоторое сочувствие социал-демократам, в особенности, большевикам, хотя Ксенофонтов и не скрывает просчеты социал-демократов, совершенные накануне начала первой русской революции.

В «Георгии Гапоне» вина за «кровавое воскресенье» полностью возложена на царя и великого князя Владимира, и приводятся доведи в подтверждение тезиса о намеренности расстрела рабочей демонстрации [10, c.116; см. также 5, с.54-55]. В этом взгляды Ксенофонтова совпадают с позицией советской исторической науки по данному вопросу: царское правительстве специально расстреляла мирную демонстрацию, чтобы спровоцировать рабочих на восстание и потопить это восстание в крови.

В целом в книге Ксенофонтова Гапон оценивается как авантюрист, который часто плыл по течению и пал жертвой политической борьбы.

Нельзя обойти вниманием и две художественные книги, сообщающие о личности Гапона и о «кровавом воскресении». Обе книги написаны марксистами, и содержат оценку Гапона в духе высказывания Маркса и Энгельса: «Христианский социализм – это лишь святая вода, которой поп кропит озлобление аристократа» [12, c.449].

Так меньшевик-эмигрант Б. Н. Николаевский в книге об Азефе «История одного предателя» повествуя о «кровавом воскресении» и вызванном им революционном взрыве как бы невзначай упоминает Гапона, как «авантюриста» и «проходимца», случайно оказавшегося на гребне волны революционного подъема народных масс [13, c.113]. Несколько позже Николаевский уделяет целую главу описанию жизни Гапона за границей, его возвращению в Россию и гибели. Но такое внимание к «авантюристу» и «проходимцу» вызвано лишь попыткой вице-директора департамента полиции Рачковского использовать Гапона, как посредника для вербовки видного социалиста-революционера Рутенберга, с которым Гапон мог быть знаком еще задолго до событий «кровавого воскресенья». Таким образом, в повести Николаевского Гапон -- лишь случайная фигура в истории, о его Собрании даже не упоминается.

Роман-хроника В. И. Ардамадского «Перед штормом» освещает жизнь Гапона более основательно. Эта книга не лишена несколько предвзятых оценок личности священника-революционера, но зато основана на богатом архивном и библиографическом материале. Ардамадский, в отличии от Ксенофонтова не передает подробную информацию из «Истории моей жизни» только останавливается на некоторых моментах из биографии Гапона, Также писатель опровергает тезис о том, что этот священник был наемником царской охранки – т. е. он не был информатором, хотя и брал деньги у полиции на организацию Собрания. Помощников Гапона Ардамадский характеризует как рабочую аристократию и не упоминает об их возможном партийном прошлом [2, c.61].

События 9 января 1905 г. и предшествовавший им период описаны в духе положений марксизма-ленинизма: рабочий класс под влиянием социал-демократической агитации и ухудшения положения народных масс поднялся на борьбу, а Гапон со своей петицией уже не мог руководить ими, и плыл по течению.

Заграничная жизнь Гапона и его возвращение в Россию описаны весьма подробно, но в том же духе, что и в описании Николаевского: испорченный славой Гапон падает нравственно и, в конце концов, попадает под контроль полиции, и рабочие казнят его за сотрудничество с ней.

Весьма подробно освещена Арадамадским деятельность эсера Рутенберга – друга Гапона, хотя его роль в жизни последнего писатель, скорее всего, преувеличивает.

Взаимоотношения Гапона с леворадикальными партиями в эмиграции и его жизнь после бегства за, границу и до его гибели описаны в статье Г. Усыскина «Поп Гапон», опубликованной в журнале "Родина" в 1993 г. Материал статьи опирается на данные публикаций 1909, 1912 г.г. Архива Дома Плехановых, воспоминаний Н. К. Крупской и, т. о., дает возможность лучше рассмотреть этот период жизни Гапона

В статье есть критическая оценка священника-революционера, но нет «поливания его грязью». Критичность может быть обусловлена некоторыми симпатиями автора статьи к Ленину и Плеханову, которые, в конце концов, перестали интересоваться этим «героем революции» [20, c.29]. Но в большей степени такая критичность связана еще и с переменчивостью бывшего священника: то он проклинает царя и пытается объединить социалистические партии, то, по возвращении в Петербург, призывает рабочих удерживаться от насилия [20, c.25-29].

Статья "Поп Гапон" была одной из «первых ласточек» среди работ постсоветского времени, отражавших попытку преодолеть сложившийся в среде историков стереотип представления о Гапоне, как о «провокаторе»

Это далеко не полный список источников и публикаций по данной проблеме, потому что до наших дней дошли не все источники, а из тех, которые дошли – не все доступны исследователям. Из той литературы, которая описана выше явствует, что имя Гапона упоминалось в ней в основном в связи с «кровавым воскресеньем», а серьезно исследованием его биографии кроме него самого занимались только И. Н. Ксенофонтов и В. И. Ардамадский. Если отбросить некоторые неясные подробности, то вышеописанная литература дает современному исследователю возможность разобраться в сущности вопроса о том, что собой представляло «кровавое воскресенье» и определить роль (или вину) Гапона в нем. Для этого требуется интеллектуальная честность и беспристрастность, чего, к сожалению, не хватало, в какой-то степени, всем вышеупомянутым писателям. Кроме того, правильно оценить и понять проблему начала этой революции и место Гапона в ней поможет руководство здравого смысла. Поэтому я решил изложить свои выводы в виде еще одной книги.

Некоторую помощью в понимании роли личности царя Николая ІІ в событиях первой русской революции может оказать фильм «Романовы. Венценосная семья». Сюжет фильма охватывает последние годы жизни императора, и перед зрителем предстает образ мягкого, смелого, но в то же время не готового к жесткой борьбе царя. Не последнюю роль в крушении Российской империи сыграла сама личность императора. Это не был Иван Грозный или Николай І, которые были способны топить оппозицию своей власти в крови. Это не был также гибкий правитель, готовый отказаться от самодержавной власти в пользу конституционной монархии.

Из художественной литературы, помогающей понять дух той эпохи рубежа двух веков, особенно рекомендую рассказы А.П. Чехова. Он описывал события как они были и не призывал никого бить или спасать. Благодаря ему передо мной словно предстала картина того времени, и я смог осмыслить научную литературу без бездумного повторения штампов и ярлыков.

В основе изначальной работы почти не использовались источники Интернета. Но мало из того, что я впоследствии находил во всемирной паутине, как-то обогатило мое исследование вопроса.

Гапон с пеленок и до петли: краткая биография.

Надо начинать и бросать.

И опять начинать, и опять бросать.

Толстой Л. Н.

Георгий Аполлонович Гапон родился в селе Беляки Кобелекского уезда Полтавской губернии в 1871 г. Отец будущего «революционера в рясе» был волостным писарем, мать – простой крестьянкой. По окончании начальной школы мальчик был отправлена Полтавское духовное училище, где на него мог оказывать влияние преподаватель-«толстовец» Трегубов. В 15 лет Георгий поступил в духовную семинарию в Полтаве. Не его юношеский максимализм побуждал его «начинать и бросать» в духе Толстого: он те бросал учебу, то требовал хорошей отметки, угрожая, по некоторым данным, самоубийством [10, c.8-10]. Это закончилось тем, что из-за плохой аттестации 22-летний Георгий не мог поступить в Духовную академию, и вынужден был работать земским статистом.

Спустя некоторое время Гапон женился и под влиянием жены, а также под протекцией полтавского епископа. Иллариона, устроился работать священником Кладбищенской Церкви. Будучи хорошим оратором, молодой священник нашел себя в выступлениях перед прихожанами. Однако в 1898 г, его жена умерла, оставив Гапону двоих детей. И эмоциональный характер священника снова взял над ним верх: в тот же год, заручившись протекцией Иллариона и одной полтавской помещицы, получив от обер-прокурора Синода Победоносцева и ряда других чиновников права сдавать вступительные экзамены в Петербургскую духовную академию. Наконец, энергичный священник поступил. И снова стал «начинать и бросать». Помимо учебы у него была работа. Сначала в миссии для рабочих, затем в Церкви Скорбящей Божьей Матери, потом в Ольгинском приюте Синего Креста -— всякий раз выдвигал идеи об улучшений положения рабочих, суть которых. сводилась к созданию общества взаимопомощи рабочих, независимого от Церкви.

Летом 1902 г. Гапон бросил учебу и уехал с бывшей воспитанницей Ольгинского приюта к себе домой, но затем остыл и, с помощью митрополита Антония смог восстановиться в Академии. В это же время чиновник особых поручений при департаменте полиции Михайлов познакомил Гапона с Зубатовым.. (Офицер царской полиции Зубатов был создателем организации рабочих профсоюзного типа, проводившей экономические забастовки под руководством и защитой полиции.) Последний заинтересовался социально-экономическими проповедями Гапона среди рабочих. Но Зубатову так и не удалось вовлечь этого священника в свою организацию: Гапону хотелось создать рабочее общество, независимое от полиции. Он общался с Зубатовым и его последователями, но, в то же время, оставался в стороне и, согласно некоторым данным, готовился перехватить у него инициативу (по воспоминаниям самого Гапона его друзья рабочие убедили его сформировать из их числа комитет для тайного руководства зубатовской организацией) [6, c.59].

В августе 1903 г. после волнений в Одессе, дискредитировавших Зубатова и его движение, Гапон взял инициативу в свои руки. Сначала он организовал чайную, затем на ее основании рабочий клуб, а в сентябре-ноябре 1903 г. был разработан устав Собрания русских фабрично-заводских рабочих, и после регистрации у градоначальника и утверждения устава министром внутренних дел Собрание разрослось по всему Петербургу (но не за его пределами). В конце 1904 г. в эту культурно-просветительскую организацию стали проникать крамольные настроения: отчасти по причине роста организации, отчасти благодаря вступлению в ее ряды сформировавшихся революционеров из рабочих [10, c. 61-62].Также влияние оказало и поражение страны в русско-японской войне. Кроме того, Гапон общался с членами союза Освобождения (либеральная оппозиция¹) в ноябре 1904 г. и с социал-демократами (радикальная оппозиция) накануне «кровавого воскресенья». Таким образом, и Собрание, и его лидер уже глубоко интересовались политикой. После неудачной попытки восстановить четырех своих членов на работу на Путиловском заводе, Гапон и его Собрание организовали забастовку путиловцев. За несколько дней (с 3 по 7 января) стачка охватила весь промышленный Петербург. Тем временем Гапон и его окружение составили петицию от рабочих к царю, которая содержала социально-экономические требования, требование созыва Учредительного Собрания и политической амнистии. 9 января священник организовал шествие рабочих к этой петицией к Зимнему дворцу. После расстрела войсками шествия, уведенный с места трагедий эсером Рутенбергом, Гапон ушел в подполье и при помощи социал-демократов (а по другим данным эсеров) и Горького скрылся за границу.

За границей священник-революционер, приобретший имидж борца за свободу, написал свою автобиографию, вступал ненадолго в партии социал-демократов, а затем эсеров. На деньги финской партии активного сопротивления, добивавшейся выхода Финляндии из состава Российской империи, был снаряжен корабль оружием для русских революционеров, который сел на мель на подступах к России и был взорван своей командой. Гапон принимал участие в этом мероприятии. Утверждается, но не доказано, что Гапон был испорчен революционной славой и вел аморальный образ жизни за границей [13, c.146].

После амнистии, объявленной манифестом 17 октября 1905 г., Гапон вернулся в Петербург в декабре 1905 г. Он восстановил свою организацию, но то ли по причине своего разочарования в политике, то ли под влиянием своего нестабильного и эмоционального характера и свойственного ему авантюризма вскоре оказался под контролем вице-директора департамента полиции П. Рачковского. Рачковскому было нужно, чтобы друг Гапона эсер Рутенберг стал полицейским информатором; взамен Рачковский обещал большие деньги бывшему священнику. Рутенберг, с которым Гапон связался в Москве в начале 1906 г., скоро понял, что от него ожидается, и заманил Гапона в ловушку. В дачном домике под Петербургом Рутенберг устроил беседу с Гапоном, в которой тот откровенно говорил о сотрудничестве с полицией за деньги, и слышавшие это рабочие, спрятанные в соседней комнате, убили своего развенчанного кумира. Это произошло 10 апреля 1906 г.

Собрание русских фабрично-заводских рабочих: профсоюз или тайное общество?

В июле 1901 г. на учредительном съезде в Минске

было провозглашено создание Еврейской независимой

рабочей партии. Забастовки, организованные ЕНРП,

практически всегда достигали своих целей, поскольку

пользовались поддержкой жандармерии и полиции.

Гельман З. Любимая женщина полковника Зубатова//Союз Беларусь-Россия 23.10.2008. №40, с.4

В первом параграфе устава Собрания были указаны его цели: «а) для трезвого и разумного препровождения членами Собрания свободного от работ времени с действительной для них пользой, как в духовно-нравственном, так и в материальном отношениях, б) для возбуждения и укрепления в среде членов-рабочих русского национального самосознания, в) для образования и развития в них разумных взглядов на обязанности и права рабочих и, наконец, г) для проявления членами Собрания самодеятельности способствующей законному улучшению условий труда и жизни рабочих» [1, с.124 цит. по: 10, c.21]. Из этого ясно, что гапоновское Собрание создавалось как лояльный властям профсоюз и культурно-просветительная организация. Устав не предусматривал принятие в eго ряды "нерусских" (т. е. неправославных) рабочих.

В деятельности Собрания до событий 9 января 1905 г. можно выделить два периода: 1. лоялистсткий – до октября-ноября 1904 г. и 2. оппозиционный – октябрь-ноябрь 1904 г. – 3 января 1905 г. Так можно ясно увидеть превращение этой организации в общественно-политическое движение.

Один из соратников Гапона Варнашев в своих мемуарах писал, что Гапон разработал требования петиции еще в марте 1904 г. под влиянием своего окружения [18 и 4]. Но при этом в своей книге Варнашев заострял внимание читателя на окружении Гапона (к которому он и относился) и по всей видимости преувеличивал роль этого окружения. Маловероятно, что Гапон составил проект такой петиции в марте 1904 г. так как он, по свидетельству знавших его людей, слабо разбирался в политике.

В первый период своей деятельности Собрание, судя по всему, строго придерживалось своего устава: его члены занимались самообразованием, материальной взаимопомощью, гнали из своих рядов революционных агитаторов, пели на своих встречах «Боже царя храни». Начало войны с Японией было+-*+9 воспринята ими в патриотическом духе.

Второй этап характеризовался изменениями во всех этих областях. С октября 1904 г. Члены Собрания уже не пели «Боже царя храни» [10, c.61-62]. В организацию стали проникать революционные элементы, а также, по словам самого Гапона: «…мы пригласили поляков, финнов и евреев примкнуть к нам» [6, c.72] Члены Собрания все больше интересовались политикой и неудивительно, что в их среде, в конце концов, нашли отклик идеи о государственном переустройстве.

Почему произошла такая глубокая перемена? В конце 1904 г. во всей России имел место подъем политической активности, который затронул и Собрание. Ниже речь пойдет о том, почему он затронул такую лояльную властям организацию.

Что касается отношения властей к Собранию, то оно не было однозначным. Так, по некоторым данным, полиция давала деньги на организацию чайной, из которой выросло Собрание [10, c.39]. Росту и созреванию клуба никто не препятствовал, но и особой поддержки не оказывал. Регистрация Собрания состоялась 9 ноября 1903 г., а утверждение его устава – только 15 февраля 1904 г., хотя Собрание уже в сентябре активно действовало, а в ноябре имело свой устав. Возможно всему виной бюрократические задержки, но, скорее всего, здесь имела место осторожность властей: они вынуждены были лавировать между предпринимателями и рабочими. В пользу довода об их осторожности свидетельствует тот факт, что, утверждая устав Собрания, министр внутренних дел Плеве разрешил открывать отделения Собрания по всему Петербургу, но не за его пределами [10, c.45].

Позднее городские власти поддерживали Собрание вплоть до момента, когда январской стачкой 1905 г. был охвачен весь Санкт-Петербург. Поддержка эта выражалась в предоставлении помещений для отделений Собрания и всевозможных льготах и протекциях. Есть сведения, что на открытии очередного отделения организации градоначальник Фулон пожелал рабочим всегда одерживать верх над капиталистами (т. е. предпринимателями) [14, c.263].

После объявления забастовки путиловцами отношение властей к Гапону и Собранию стало медленно меняться к худшему. Но, по словам Ольденбурга, градоначальник Фулон «до последней минуты надеялся, что Гапон «уладит все дело»» [2, c.125]

Когда дело стало принимать политическую окраску, против Гапона и его движения выступили все представители властей. 3 января министр внутренних дел приказал Фулону арестовать Гапона (37). Хотя в дальнейшем консервативные историки и аналитики клеймили этого священника, как агента социалистов и проходимца, все-таки полиция в лице директора ее департамента отличала его от деятелей революционных партий. Так директор департамента полиции А. Лопухин в своем докладе царю е событиях 3 января, показывал отличие Гапона от «действительных революционеров», хотя и клеймил организатора шествия к Зимнему дворцу как их сообщника [2, c.128].

Что касается капиталистов, то они, видимо, никогда не поддерживали Собрание, но до поры до времени мирились с его существованием.

Гапон и Православная церковь

«Бонапарт Бонапартом, а мы пуще всех надеемся

на милосердие Божье, да и не о том речь». Именно

не о том теперь речь: Большова занимает не суд

на втором пришествии, а предстоящие хлопоты по делу.

Добролюбов Н. А. Темное царство

А каково было отношение Православной Церкви к общественной деятельности подобного рода одного из своих священников?

Безусловно, Русская Православная Церковь (далее – РПЦ) начала ХХ века была идеологическим оплотом самодержавия. Но почему руководство РПЦ позволило Гапону создать организацию, которая, в конце концов, оказалась в водовороте политической борьбы?

Надо сказать, что и Синод и митрополит отлично понимали, что прихожане РПЦ в целом не проводили различия между личной инициативой священника и деятельностью, на которую его уполномочила Церковь. И Синоду, и митрополиту было ясно, что Собрание Гапона может стать объектом влияния революционных партий, а это – риск скомпрометировать РПЦ или в глазах народа, или в глазах правительства.

Тем не менее, РПЦ закрывала глаза на деятельность Гапона². Это было связано с ее положением в Российской империи. Церковь была не независимой религиозной организацией, а частью государственного аппарата. Если бы РПЦ лишила Гапона сана, как только он взялся за создание своей организации рабочих, это вызвало бы недоумение народа и недовольство светской власти. Последней Гапон был нужен как более надежный противовес революционным агитаторам, чем полицейский полковник Зубатов.

Когда разворачивались события январской стачки и подготовки шествия к царю с петицией, митрополит хотел вызвать Гапона к себе для объяснений, но тот не пошел [6, c.87]. И вообще, тогда уже ни светские, ни религиозные власти ничего не могли изменить.

По приказу Гапона (а по другой версии — по предложению рабочих) демонстранты взяли атрибуты для крестного хода в одной из церквей [6, c.95 и 140 (примечание №140)]. Им пришлось брать принадлежности силой, вероятно из-за нежелания служителей той церкви вмешиваться в политическую борьбу и быть наказанными за это. Шествие приняло вид крестного хода не для того, чтобы произвести впечатление или усыпить бдительность военных и полиции и напасть на царя. Хоругви, иконы и портреты царя показывали преданность участников шествия монарху. Демонстранты желали усовершенствовать существующий строй в России, а не свергнуть монархию. (Подобно как Перестройка в СССР и «социализм с человеческим лицом» в Чехословакии начинались с целью усовершенствовать существующий строй для ускорения темпов строительства коммунизма).

Расстрел шествия вызвал общественный резонанс. В глазах народа это было не только убийство безоружных людей, но и религиозное кощунство. (Кстати, такие атеисты как социал-демократы использовали тот факт, что правительство «не останавливается перед поруганием икон» в агитации народа к вооруженному восстанию [9]). Хотя РПЦ оставалась оплотом самодержавия все это время, среди петербургских рабочих могла иметь место «персонификация православия». РПЦ у них, возможно, ассоциировалась с Гапоном, и, поэтому на первых порах могли иметь место настроения типа борьбы за веру против царя. Но в целом революция 1905-1907 гг. прошла под политическими, а не религиозными лозунгами.

Можно сказать, что РПЦ породила гапоновское движение в том смысле, что Церковь начала ХХ века, будучи частью государства, не могла объединить верующих вокруг определенной идеологической концепции. Устойчивость ее положения в обществе была связана больше с силой традиций, чем с личными убеждениями прихожан. Анализируя положение РПЦ в начале ХХ века, религиовед С. И. Иваненко писал: «Русская Православная Церковь, имевшая долгие годы монополию на воспитание большей части Российской империи в религиозном духе, не смогла сформировать у народа иммунитет к идеологиям, основанным на политическом экстремизме» [8, с.73]. Ссылаясь на «Историю русской культуры» П. Н. Милюкова, изданную в 1902 году, Иваненко делает вывод, что проблема коренилась в «обрядоверии», явлении при котором большинство православных придерживалось в большей мере обрядов и предписаний Церкви, чем нравственных и вероучительных аспектов самой сути христианства. [8, с.72-73]

Я полагаю, что именно поэтому Церковь не могла предотвратить или остановить не только шествие, организованное Гапоном, но также и еврейские погромы, которые совершались православными фундаменталистами. Я сознательно использую именно этот термин: принято считать, что еврейские погромы велись т. н. «черносотенцами», но в действительности евреев истребляли по религиозным, а не национальным или политическим причинам (евреев, принявших православие не трогали, погромщики шли с иконами и под лозунгом «Православные, бей жидов!»). Поэтому она ничего не могла сделать, когда страну охватили революционные потрясения и православные стали по разные стороны баррикад.

Кстати, небезынтересен факт, что в рабочей петиции содержалось требование отделения Православной церкви от государства. [17] Соглашаясь с этим пунктом, Г. А. Гапон, скорее всего, следовал духу требований своего времени, хотя он относился к той категории священников, которые не нуждались в государственной поддержке своего положения по причине своего личного авторитета.

Интересно также отношение современной РПЦ к участникам тех событий, а именно канонизация Николая ІІ как святого мученика, несмотря на то, что император во всяком случае не предотвратил гибель большого количества людей. Хотя канонизировали последнего русского царя отнюдь не в связи с «кровавым воскресеньем».

Еще одна деталь, мимо которой трудно пройти: все это время Г.А. Гапон сожительствовал с женщиной будучи вдовцом. (Тогда вместо неполиткорректного слова «сожительница» использовалось более благозвучное «возлюбленная», но это дела не меняет). Лично мне кажется, что когда Церковь допускает, чтобы священнослужитель занимался сексуальной безнравственностью, слова Христа «если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» подходят как нельзя кстати. Впрочем проблема морального облика православных священников и участия РПЦ в политической борьбе остается актуальной и по сей день...

Гапон: революционер, авантюрист или провокатор?

Когда меня спрашивают «Зачем Вы пишете о Гапоне?»,

я отвечаю «А что Вы знаете о нем?»

Ардамадский В. И. Перед штормом

Все многочисленные трактовки этого вопроса сходятся в одном: Гапон не был ни платным осведомителем полиции, ни агентом революционных партий. Тем не менее, он имел связь, как с властями, так и с революционерами. Связь с властями выражалась в том, что он принимал протекцию градоначальника и полиции, а в ходе событий декабря 1904 г.— января 1905 г. вел переговоры е властями от лица рабочих. Да и сама организация шествия с петицией к царю говорит о том, что Гапон до расстрела этой демонстрации выступал за сотрудничество и переговоры с властями, а не за свержение существовавшего строя.

А связь с политической оппозицией имела место лишь в ноябре 1904 г. и лишь в форме консультаций Гапона и его окружения с либералами и социалистами [6, c.73-74; 10, c.66]. Когда либералы из Союза Освобождения склоняли его присоединиться к кампании петиций либеральной интеллигенции, Гапон решил составить рабочую петицию, тем самым подчеркивая независимость его организации от партии и движении [10, c.67-68].

Был ли Гапон марионеткой в руках рабочих или их вождем? Скорее всего, ни то, ни другое. Дело в том, что его авторитет среди рабочих был огромным, но его окружение – руководители отделений Собрания — составляли люди независимые и предприимчивые. Это были представители рабочей аристократии, некоторые из них — с партийным прошлым [10, c.38; 2, с.61]. С самого начала их отношения с Гапоном были партнерскими: они были нужны Гапону, а Гапон был нужен им. В обстановке подъема политической активности Гапон как бы шел на уступки своим помощникам. Тем самым единство Собрания было сохранено, но произошел поворот этой организации на революционные рельсы, что также было в духе времени. Интересно, что один из большевиков в письме Ленину писал: «Теперь уже существует 11 отделов так называемого «Собрания русских фабричных рабочих». Как и надо было ожидать, результаты этих собраний должны быть таковыми, какими они были и на юге» [11, c.221].Здесь этот неизвестный автор проводит историческую параллель с зубатовской рабочей организацией, члены которой в Одессе приняли участие в рабочих волнениях в 1903 г. Проницательный социал-демократ заметил, что большая организация рабочих может из лояльной властям превратиться в оппозиционную, как это уже было с организацией Зубатова.

К этому следует добавить, что Гапон не имел четких общественно-политических взглядов, зато был неплохим оратором. Все это позволяло ему лавировать между властями, политической оппозицией и рабочими. Оправдала ли себя такая позиция священника-революционера? Это можно увидеть из последовавших событий.

«Кровавое воскресенье» и его предпосылки

Объективно рассуждая нельзя

не признать его заслуг перед

революцией: он проявил недюжинную

политическую негибкость и сделал

достаточно необдуманных шагов…

без активного участия Николая II

революция в России была бы невозможна.

Зимовский А. Николай II и II съезд РСДРП// СБ Беларусь сегодня 26. 07. 2008. №137 с.8

Во все времена на всех флотах мира

корабельных бунтовщиков вешали

на реях... Но Российская империя

была уж слишком либеральна. На

том и сгорела.

В. Суворов. Очищение.

Причинами подъема политической активности российского общества осенью 1904 г. определенно были трудности в экономике и неудачи в войне с Японией. Это, в свою очередь, обострило ряд других нерешенных проблем политики, экономики и национально-религиозного вопросов в России. Политическая оппозиция стала обретать вес в обществе. Это было время, когда любой клуб по ловле бабочек сачками мог превратиться в политическую партию. Собрание русских фабрично-заводских рабочих также было втянуто в этот процесс. Но не следует думать, что эта организация, насчитывавшая тысячи членов и сочувствующих, сразу превратилась в политическое движение.

Первоначально контакты с политической оппозицией и идея составления рабочей петиции³ царю имели место в основном в «верхах» Собрания, которое составляли Гапон и его окружение. И они ждали удобного момента, чтобы заявить о себе, как о политическом движении. Гапон позднее вспоминал: «…наша рабочая петиция должна быть подана только в один из критических моментов вроде падения Порт-Артура, поражения эскадры Рожественского, казавшегося неизбежным, но и при таких обстоятельствах необходимо было поддержать ее соединенными усилиями рабочего класса» [6, c.75].

21 декабря 1904 г. пал Порт-Артур, а во время рождественских праздников на Путиловском заводе были уволены четверо рабочих — членов Собрания. Этим шагом дирекция завода бросила вызов Собранию. Ксенофонтов и историки-марксисты усматривают в этом явную провокацию: дирекция Путиловского завода, якобы, хотела подорвать влияние Собрания в среде рабочих. Либералы и консерваторы в лице соответственно Пайпса и Ольденбурга, обходят этот вопрос стороной. Однако более логичным представляется, что дирекция Путиловского завода просто не подумала о последствиях. Гиганту оборонной промышленности воюющей страны вовсе не нужны были конфликты с рабочими. Увольняя четырех путиловцев, администрация завода, по-видимому, рассчитывала, что им помогут материально их товарищи по Собранию. К тому же директор Путиловского завода Смирнов был человеком несговорчивым (за что его убили в 1917 г.). Он не пошел на уступки, когда это была еще возможно. Когда же администрация завода решилась принять обратно троих из четырех рабочих, было уже поздно: рабочие стали требовать большего [2, c.103].

Итак, в ответ на отказ дирекции Путиловского завода принять обратно рабочих и уволить мастера, который их рассчитал, 3 января началась забастовка. В обстановке всеобщего недовольства эта стачка охватила весь рабочий Санкт-Петербург за несколько дней. Причем требования бастовавших носили уже 6олее широкий характер: введение восьмичасового рабочего дня, установления минимума заработной платы и т.п.

Едва ли автором петиции, выражавшей все требования того времени был один человек. Но видится, что на содержание ее положений оказала влияние и либеральная интеллигенция, и социал-демократы [10, c.86]. По моему мнению, Гапону принадлежат наиболее «эмоциональные» части петиции, например, вступительные слова, и заключение, а собственно требования, изложенные по пунктам, вероятно, формулировал кто-то из его помощников. Возможно, что Гапон редактировал всю петицию, добавляя в формулировку положений документа эмоциональные формулировки, несвойственные официально-деловому стилю. Например, требования 6-7 раздела 3 «Меры против гнета капитала над трудом» звучат так: «Нормальная заработная плата – немедленно. Непременное участие рабочих в выработке законопроектов о государственном страховании рабочих – немедленно» (курсив мой – А. Б.) [17].

В рабочей петиции излагались требования созыва Учредительного Собрания, установления демократических свобод и широких социальных реформ [17].

Как уже было упомянуто выше, петиция была веянием времени. Гапон провозглашал то, что российская общественность хотела бы услышать, но делал это так, как смог бы мало кто еще. Даже его эмоциональная окраска петиции как юридического документа давала ему преимущество: такой язык больше нравился рабочим, чем юридическая терминология; к тому же политическая неграмотность Гапона отделяла его от политической оппозиции, то есть от «врагов царя». 5-6 января, когда петиция еще дорабатывалась, уже шла активная пропаганда Гапоном и Собранием идеи похода с ней к Зимнему дворцу [10, c.89]. После того, как была напечатана петиция, 8 января Гапон встречался с министром юстиции Муравьевым, написал письма царю и министру внутренних дел Святополк-Мирскому и, таким образом, дал властям понять, что шествие к Зимнему дверцу состоится непременно. У царя оставался выбор: либо принять делегацию Гапона, а значит – сесть за стол переговоров с политической оппозицией, либо разогнать шествие любой ценой, а значит – «нет у нас больше царя», как позднее выразился Гапон.

Почему власти не предотвратили шествие? Ольденбург приводит «слабость полицейского аппарата» как довод в защиту царя [14, c.265]. В то же время 6 января градоначальник Фулон распорядился расклеить объявления с предупреждением не принимать участия в каких-либо «многолюдных сборищах», так как к устранению всякого массового беспорядка будут приняты предписанные законом решительные меры» [3, с.69 цит. по:10, c.21]. Но всего этого было уже недостаточно: народ был буквально одержим идеей шествия к царю с петицией [16, c.34]. Кордоны войск, оцепившие рабочие кварталы не смогли бы устрашить демонстрантов, которые были «готовы принять и мученическую смерть» [16, c.34].

Что касается «слабости полицейского аппарата», о которой говорит Ольденбург, то он ссылается на пример кишиневского еврейского погрома как оправдание действий властей. Но кишиневский погром произошел на Пасху, когда полиция и армия не были в боевой готовности, кишиневский губернатор был в растерянности от происходившего [14, c.203]. В отличии от гражданских беспорядков в Кишиневе, в Санкт-Петербурге события разворачивались на глазах у властей и правительство могло подготовиться к ответным действиям. К тому же с трудом верится, что у государства диктаторского типа был слабый полицейский аппарат, при этом способный финансировать организации Зубатова и Гапона.

Едва ли царь распорядился расстрелять это шествие, чтобы спровоцировать восстание рабочих, а затем потопить это восстание в крови. В это время страна находилась в состоянии войны с Японией, а эта война в целом нанесла России от 2 до 5 млрд. рублей ущерба [21, c.40]. Не хватало только новых жертв.

Ричард Пайпс сообщает, что накануне событий 9 января Николай II сделал запись в своем дневнике: «Bо главе союза какой-то священник-социалист Гапон» [16, c.34]. Это соответствовало характеру царя: он был человеком флегматичным и больше любил кататься на автомобиле, чем принимать ответственные решения. Возможно, власти надеялись, что при холостых залпах солдат оцепления люди разбегутся, и силу применять не придется. Но 9 января ни холостые залпы, ни попытки казаков рассеять колонны демонстрантов не остановили шествие. Кровь пролилась и у Нарвской заставы, где шествие возглавлял Гапон, и на Шлиссельбургском тракте, и на Выборгской стороне, и на Васильевском острове. По официальным данным погибло и умерло от ран 130 человек и 299 получили несмертельные ранения [7 цит. по: 2, c.129]. Пайпс говорит о 200 убитых и 800 раненых [16, c.35]. Ленин, опираясь на данные журналистов, утверждал, что пострадало более 4600 человек [11, c.227]. Разумеется, при таких обстоятельствах трудно подсчитать точное число жертв и потерпевших. Но наиболее правдоподобными видятся цифры, приведенные официальными источниками. В задачу армии и казаков входило остановить шествие, а не перебить его участников. Иначе бы Гапону не удалось уйти живым после стрельбы у Нарвской заставы, а он возглавлял демонстрацию. Цифры официальных источников, приведенные в докладе директора департамента полиции А. Лопухина содержат по меньшей мере две причины, по которым их можно считать достоверными: во-первых правительственному чиновнику нет необходимости, да и опасно, лгать главе государства, во-вторых в докладе сообщается сколько человек погибло сразу, а сколько – умерло от ран и когда [7 цит. по: 2, c.129].

К тому же есть основания считать, что во время волнений, вызванных расстрелом этой демонстрации, жертв не было или почти не было. В своем докладе царю директор департамента полиции Лопухин сообщал об избиениях толпой отдельных полицейских и военных в тот же день после расстрела [7 цит. по: 2, c.129]. Если бы были новые жертвы, царю об этом было бы доложено. Сообщения о крупных баррикадных боях 9-11 января приводил в ряде своих статей Ленин. Однако под глубокое сомнение ставят приведенную им информацию такие его фразы как: «Рабочие захватили, говорят, сестроререцкий оружейный склад» (курсив наш – А. Б.) [11, c.202]. Ленин цитирует письмо анонимного очевидца, сообщение газету «Таймс» и некого французского корреспондента, достоверность которых проверить трудно [11, c.226, 228-229, 243]. А также использует общие фразы, вроде: «Вопреки лживым правительственным сообщениям, кровь льется во многих и многих частях столицы» [11, c.202]. Причем единственное правительственное сообщение о сооружении и защите баррикад на Шлиссельбургском тракте и в других местах Санкт-Петербурга 10 января, приведенные Лениным в этой серий статей, не содержит сведений о кровопролитии [11, c.228].

Лопухин упоминает, что во время шествия 9 января «…на Васильевском острове незначительная группа рабочих, руководимая действительными революционерами, сооружала баррикаду из телеграфных столбов и проволоки и водружала на ней красный флаг» [7 цит. по: 2, c.128]. Далее он признает, что эта акция революционеров не вызвала ожидаемого ими народного волнения [7 цит. по: 2, c.128]⁴.

Среди погибших 9 января были двое полицейских. По одной из версий объяснения случившегося их убили солдаты во время расстрела у Нарвской заставы (эти полицейские, по объяснению Гапона, шли во главе колонны и расчищали путь шествию) [6, c.96-97]. Но это может и не означать, что власти выделили полицейских для того, чтобы привести демонстрантов «на убой». Полиция могла сопровождать колонну для предотвращения давок на дороге и, возможно, чтобы не допустить проникновения в ряды демонстрантов революционных агитаторов. Вероятно, они были убиты шальными пулями, когда солдаты открыли огонь на поражение, чтобы остановить шествие. Есть также версия, что одного из них застрелил неизвестный студент, но это не меняет всей картины произошедшего.

Кстати 19 января 1905 г. царь принял другую рабочую делегацию (участников которой, согласно некоторым данным, подбирала полиция) и пообещал делегатам выплатить 50 000 рублей жертвам «кровавого воскресенья» [15, c.245]. Этот жест со стороны царя показывает как его характерологическую нерешительность, так и то, что власти не хотели кровопролития. И в целом, при Николае II казнили нечасто. Исключение – в период революции 1905-07 гг., когда писатель Вл. Короленко заметил, что казнь перестала быть событием. Но это уже после того как революционеры стали убивать чиновников и полицейских почти каждый день, а также активизировались радикальные сторонники абсолютной монархии, от рук которых полилась кровь радикальных и умеренных революционеров и евреев. И власть была вынуждена ответить террором на террор.

Анализируя политику правительства последнего императора России, вышеупомянутый американский историк Р. Пайпс отмечает сочетание «уступок и репрессий» как обычную реакцию царского режима на политические волнения. Он пишет, что «Первая русская революция была ... в конце концов, остановлена ценой крупных политических уступок, фатально ослабивших русскую монархию.» [16, c.13] Другими словами, власть вела себя непоследовательно: хотела сохранить самодержавие, но и была не готова бороться за статус-кво ценой любой крови, как это делали Ирод Великий, Иван Грозный, Сталин и др. А уступки власти политической оппозиции действительно «фатально ослабили русскую монархию». В действительности, без расстрела мирной демонстрации в «кровавое воскресенье» не могло быть победы Февральской революции, когда Николай II не позволил верным ему военным частям подавить волнения в Петрограде, а, в конце концов, без боя отдал власть – отрекся от престола.

Некоторые, возможно вспомнят два других известных расстрела времен правления Николая ІІ: «Курловский расстрел» в Минске 30 октября 1905 г. и Ленский расстрел 1912 г. – как доказательство кровожадности последнего императора России. И все же Курловский расстрел произошел в разгар революции, когда ежедневно по всей стране происходили стычки с полицией и войсками, забастовки, теракты и т.п. В Минске проходил митинг под лозунгами свержения монархии и установления демократической республики. Неудивительно, что губернатор Курлов принял решение защищать власть, которая дала ему этот пост, и сделал это силой оружия. Это был ответ террором на террор, а к такому ответу на вызов всего общества или его определенных слоев в кризисные времена прибегали и демократические и тоталитарные государственные режимы. А Ленский расстрел вообще представлял собой расправу местного полицейского чиновника с бастующими рабочими Ленских золотых приисков. И это была экономическая, а не политическая забастовка. Примечательно, что правительственная комиссия Николая ІІ наказала виновников расстрела и оправдала бастующих рабочих. Интересно также, что на форуме сайта движения «Белая Россия» (www.belrussia.ru) приводится сравнение Ленского расстрела 1912 г. и аналогичного события 1938 г., а также подавления Кронштадтского восстания соответственно царскими властями и большевиками, как доказательство некоторой гуманности правительства последнего российского императора по сравнению с советскими коммунистами.

Итак, что же это было и кто же это был.

Разочарованный жизнью бывший жандармский полковник

писал, что «не может больше находиться наедине со своей

измученной душой». В следующем роковом 1917-м году

Сергей Зубатов покончит с собой.

Гельман З. Любимая женщина полковника Зубатова//Союз Беларусь-Россия 23.10.2008. №40, с.4

Революционные события, последовавшие за «кровавым воскресеньем» показали, что неразумно обвинять во всех бедах Российской империи Гапона или политическую оппозицию, подобно тому, как неразумно винить в развале СССР только последних его руководителей. Экономический кризис, поражение в войне с Японией, нерешенность ряда социальных, этнических и иных вопросов способствовали росту интереса к политике в народных массах, и в какой-то степени, склонили население России к борьбе с самодержавной властью. В принципе если бы не были допущены многолетние просчеты династии Романовых, а не только одного Николая ІІ, то, возможно, Россия не пережила бы Гражданскую войну и последовавшие за ней политические репрессии. Однако историю создают несовершенные люди, работающие в команде с другими несовершенными людьми. Поэтому даже те начинания, которые видятся прогрессивными, могут приводить к большим трагедиям. Именно трагедией, которую никто не желал, стало событие, вошедшее в историю под названием «кровавое воскресенье».

Что касается роли личности Гапона, то можно повториться, что он умел говорить то, что русский народ хотел услышать, но делал это лучше многих других. В какой-то степени правомерна оценка, сделанная историком Ксенофонтовым, этого священника как авантюриста: он имел контакты и с революционерами и с властями, но при этом пытался остаться независимым. Авантюризм и красноречие Гапона помогли ему стать героем революции, но они же и погубили его в водовороте политической борьбы.

***

Я ничего не читал о судьбе детей Г. А. Гапона, но позволю себе оценить его как отец отца. У меня не вызывает большое уважение человек, который бросил детей на своих родителей и уехал в Петербург достигать новых вершин своей карьеры. Не могу сказать, что мои дети, старший сын, которому уже 3,5 года, и младший, которому уже 3 месяца, являются для меня всем и вся. Но я не представляю, чтобы мои личные интересы позволили мне не видеть своих детей долгое время, и чтобы при этом моя голова была полностью забита достижением каких-то результатов в науке, работе или еще какой-либо деятельности. Но Гапон заплатил жизнью за то, что полез в большую политику и большую религию (не хочу никого обидеть, но Православная церковь тогда еще больше была связана с приобретением и разделением богатств, чем сейчас). Бог ему судья...

Могло ли все быть по-другому? Думаю, только для Гапона. Если бы он не лез в политику, а воспитывал детей, то остался бы, вероятнее всего, жив и был бы счастлив. Но я не думаю, что безграничная власть царя держалась бы еще столетиями. Могло не быть «кровавого воскресенья», революции 1905-07 гг., Февральской революции, установившей республиканский строй, Октябрьской революции, установившей диктатуру коммунистов на десятилетия вперед, Гражданской войны, а Великая отечественная не была бы столь кровавой, но абсолютная монархия все равно пала бы при первом же серьезном кризисе: слишком много тогда накопилось проблем и торговля нефтью и лесом с Европой не решила бы их. Впрочем эта тема достойна отдельной книги.

Приложение

В этой части книги можно самостоятельно ознакомиться с некоторыми документами по «кровавому воскресенью» и всем, что связано с этим событием.

Петиция петербургских рабочих 9 января 1905 г.

Государь! мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены и дети, и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук.

И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока они не исполнят наших требований. Мы не много просим, мы желаем только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Первая наша просьба, была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. Но в этом нам отказали — нам отказали в праве говорить о наших нуждах, находя, что такого права за нами не признает закон. Незаконными также оказались наши просьбы уменьшить число рабочих часов до 8-ми в день, устанавливать цены на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия, рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией заводов, увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до одного рубля в день, отменить сверхурочные работы, лечить нас внимательно и без оскорблений, устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находись там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега.

Все оказалось, по мнению наших хозяев и фабрично-заводской администрации, противозаконно, всякая наша просьба — преступление, а наше желание улучшить наше положение – дерзость оскорбительная для них.

Государь! Нас здесь многие тысячи, и все это люди только по виду, только по наружности, — в действительности же за нами, как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, ни даже права говорить, думать, собираться, обсуждать нужды, принимать меры к улучшению нашего положения. Нас поработили с помощью твоих чиновников и при их содействии. Всякого из нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса и народа, бросают в тюрьму отправляют в ссылку. Карают, как за преступление -- за доброе сердце и за отзывчивую душу. Пожалеть забитого, бесправного, замученного человека — значит совершить тяжкое преступление. Весь народ рабочий и крестьяне отданы на произвол чиновничьего правительства, состоящего из казнокрадов и грабителей, совершенно не только не заботящегося об интересах народа, но и попирающего эти интересы. Чиновничье правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную войну и все дальше и дальше ведет Россию к гибели. Мы, рабочие и народ, не имеем никакого голоса в расходовании взимаемых с нас огромных поборов. Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования, участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены возможности организовываться в союзы для защиты своих интересов.

Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты царствуешь. И разве можно жить при таких законах. Не лучше ли умереть — умереть всем нам трудящимся людям всей России. Пусть живут и наслаждаются капиталисты — эксплуататоры рабочего класса и чиновники-казнокрады, и грабители русского народа.

Вот что стоит перед нами, государь, и это-то нас и собрало к стенам твоего дворца. Тут мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия нищеты и невежества, дай ему возможность самому решить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнет чиновников. Разрушь стену между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с тобой. Ведь ты поставлен на счастье народу, а это счастье чиновники вырывают у нас из рук, к нам оно не доходит, мы получаем только горе и унижение. Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, а к добру, как для нас так и для тебя, государь. Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтоб одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал себе и управлял собою. Ведь ему только и известны истинные его нужды. Не отталкивай его помощь, прими ее, повели немедленно, сейчас же призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будут и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель – пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, для этого повели, чтобы выборы в Учредительное Собрание происходили при условии и всеобщей, и тайной, и равной подачи голосов.

Это самая главная наша просьба; в ней и на ней зиждется все, это главный и единственный пластырь для наших больных ран, без которого эти раны будут сочиться и быстро двигать нас к смерти. Но одна мера все же не может залечить всех наших ран. Необходимы еще и другие, и мы, прямо и открыто, как отцу, говорим тебе, государь, о них от лица всего трудящегося класса России. Необходимы:

1. Меры против невежества и бесправия русского народа.

1) Немедленное освобождение и возвращение всех, пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.

2). Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести в деле религий.

3) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.

4) Ответственность министров перед народом и гарантия законности правления.

5) Равенство перед законом всех без исключения.

6) Отделение церкви от государства.

2. Меры против нищеты народной.

1) Отмена косвенных налогов и замена их прогрессивным подоходным налогом.

2) Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.

3) Исполнение заказов военного и морского министерства должно быть в России, а не за границей.

4) Прекращение войны по воле народа.

3. Меры против гнета капитала над трудом.

1) Отмена института фабричных инспекторов.

2) Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые бы совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановлением этой комиссии.

3) Свобода потребительно-производственных профессиональных рабочих союзов – немедленно.

4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.

5) Свобода борьбы труда с капиталом– немедленно.

6) Нормальная заработная плата– немедленно.

7) Непременное участие рабочих в выработке законопроектов о государственном страховании рабочих– немедленно.

Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе. Лишь при удовлетворении их возможно освобождение нашей родины от рабства и нищеты, возможно ее процветание, возможно рабочим отказаться для защиты своих интересов от наглой эксплуатации капиталистов и душащего народ чиновничьего правительства.

Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой, и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовешься на наши мольбы, - мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшееся России. Нам не жаль этой жертвы. Мы охотно приносим ее.

Текст доклада директора департамента полиции Лопухина императору Николаю II о событиях 9 января 1905 г.

В конце 1903 года среди рабочих некоторых с.-петербургских фабрик и заводов возникла мысль об образовании особого общества фабричных и заводских рабочих. Ближайшее участие в организации этого общества принял священник петербургской пересыльной тюрьмы кандидат богословия Георгий Гапон по ходатайству которого с.-петербургским градоначальником генерал-адъютантом Клейгельсом было первоначально разрешено рабочим устраивать собрания для обсуждения их нужд, а также задач проектированного общества. Вступивший в начале зимы 1901 года в должность с.-петербургского градоначальника генерал-адъютант Фулон поддержал начинания рабочих и представил министру об утверждении выработанного ими проекта устава «Собрания русских фабрично-заводских рабочих в Петербурге», каковой устав получил утверждение 15-го февраля 1904 года.

Собрание это имело целью предоставить своим членам возможность разумно и трезво проводить свободное от работ время, а также распространять среди рабочего населения, на началах русского национального самосознания, просвещение и способствовать улучшению условий труда и жизни рабочих. Для достижения этих целей обществу было предоставлено устраивать еженедельные собрания для обсуждения нужд своих членов, образовывать в своей среде светские и духовные хоры, устраивать концерты и семейно-вокальные и литературные вечера, учреждать разного рода просветительные предприятия, как, например, библиотеки, читальни, народные чтения, беседы и лекции по общеобразовательным предметам, образовывать различные благотворительные и коммерческие предприятия, как-то: капитал взаимопомощи членов собрания, похоронную кассу, чайную, потребительную лавку и другие учреждения, способные содействовать улучшению материального быта рабочих. Действительными членами Собрания могли быть только русские рабочие обоего пола, русского же происхождения и христианского вероисповедания.

В виду исключительного характера Собрания, ему была дана особая организация. Во главе Собрания поставлен был особый кружок ответственных лиц, состоящий из учредителей Собрания и пополняемый особо достойными этого действительными членами. Руководителем этого кружка состоял представитель Собрания, избираемый на первое трехлетие кружком, а потом — Общим Собранием из интеллигентных лиц духовного или светского звания. Представитель Собрания утверждался в должности градоначальником и являлся главным руководителем общества, причем он же считался уполномоченным Собрания по всем его делам и должен был вести всю переписку. Для непосредственного управления делами было образовано Правление, избранное из членов ответственного кружка, и члены Правления были утверждаемы также градоначальником.

В день официального открытия деятельности Собрания учредитель такового — вышеуказанный священник Гапон и члены Собрания, «с глубокой признательностью оценивая благожелательность правительства по отношению к рабочим, выразившуюся в учреждении Собрания», просили бывшего министра внутренних дел повергнуть к стопам Его Императорского Величества их верноподданнические чувства любви и преданности и по всеподданнейшему докладу об этом статс-секретаря Плеве 20 мая 1904 года были удостоены Высочайшей благодарности.

В дальнейшем своем развитии Собрание пользовалось таким успехом, что в течение 1904 года открыло в разных частях столицы одиннадцать отделов.

Относительно деятельности его с.-петербургский градоначальник неоднократно свидетельствовал министру, что Собрание строго держится намеченных его уставом задач и является твердым оплотом против проникновения в рабочую среду превратных социалистических учений. При наличности такого удостоверения министерство не имело никакого основания ожидать возможности какого-либо внезапного появления в Обществе стремления расширить круг своей деятельности, тем более, что сведения о нем градоначальник черпал не только из докладов подчиненного ему охранного отделения, но и из личных бесед с священником Гапоном, который являлся к нему с докладами.

Во время минувших рождественских праздников среди рабочих Путиловского завода распространился слух, что по представлению мастера Тетявкина уволены с завода без всякого предупреждения четверо рабочих: Сергунин, Субботин, Уколов и Федоров, причем в рабочей среде передавалось, что истинной причиной увольнения этих рабочих была принадлежность их именно к указанному выше Собранию. Этот слух послужил поводом к созыву на 27 декабря экстренного собрания членов до 350 человек, и после обсуждения дела было постановлено послать три депутации: к градоначальнику, к фабричному инспектору и к директору Путиловского завода, а на 2-е января назначить новое экстренное собрание для обсуждения результатов, достигнутых депутациями. Хотя уже 30 декабря разъяснением директора завода было установлено, что из числа поименованных четырех рабочих уволен из завода был только Сергунин за неумелую работу, из остальных же Субботин сам перестал посещать завод, Уколов только еще был предназначен к увольнению, но после данной им подписки оставлен на заводе, об увольнении же Федорова не было и речи, тем не менее 2-го января на экстренном собрании членов Путиловского отдела Общества в числе до 600 человек, при участии священника Гапона, объяснения директора завода были признаны недостаточными и на открытом голосовании было решено «поддержать товарищей» и в этих видах, не приступая 3-го января к работам, без окриков, шума и насилия собраться в заводской конторе и потребовать от директора увольнения мастера Тетявкина и обратного приема указанных 4-х рабочих. При этом попытки некоторых из присутствовавших, видимо посторонних лиц, придать вопросу политический оттенок и разбросать нелегальные воззвания были встречены членами Собрания весьма недружелюбно.

3-го января в 8 часов утра действительно весь Путиловский завод забастовал. Личные же объяснения с директором завода не привели ни к чему, так как приведенное требование рабочих было директором категорически отклонено. После этого состоялся ряд совещаний в помещении отдела, и священник Гапон привез туда составленный им проект требований рабочих к администрации Путиловского завода. Последние в течение дня читались и разъяснялись рабочим в помещении Собрания, и хотя часть рабочих не сочувствовала вполне этому проекту, тем не менее было решено явиться 4-го января к началу работ, и если администрация согласится на требования, то приступить к работам.

Сущность требований, выработанных священником Гапоном, изложена в приложении № 1.

4-го января Путиловские рабочие предъявили ряд дополнительных требований, а именно: 1) 8-часового рабочего дня, 2) работы на 3 смены, 3) отмены сверхурочных работ, 4) повышения платы чернорабочим, 5) улучшения санитарной части на заводе и 6) бесплатной врачебной помощи. В тот же день к директору завода явилась новая депутация рабочих с священником Гапоном во главе, но директор безусловно отказал, как в увольнении мастера, так и в повышении заработной платы. Рабочие все время вели себя спокойно, но твердо.

В виду высказанного генерал-адъютантом Фулоном опасения, что возникшая на Путиловском заводе стачка перенесется и на другие промышленные заведения столицы, министром внутренних дел был поставлен генерал-адъютанту Фулону вопрос о том, какие меры предполагает он принять в отношении священника Гапона и его Общества, на что генерал Фулон заявил, что арестом их стачка едва ли будет остановлена, что аресты эти скорее вызовут в рабочих раздражение и что он может рассчитывать на спокойное течение стачки только при условии оставления священника Гапона и общества рабочих на свободе, так как через них воздержит рабочую массу от беспорядков.

Меры увещания, принятые со стороны чинов фабричной инспекции на Путиловском заводе, остались без результата, и вскоре, под влиянием агитации многочисленных отделов Собрания в заводских и фабричных районах столицы, произошли забастовки в других промышленных предприятиях, сначала ради поддержки «Путиловцев», а затем и в целях добиться от хозяев, пользуясь этим случаем, некоторых частных льгот в свою пользу.

4-го января забастовал завод Франко-Русского общества (2.000 рабочих) и предъявил администрации ряд требований и в том числе 8-часового рабочего дня.

5-го января прекратились работы на Невском судостроительном и механическом заводе в с. Смоленском, на бумагопрядильной и ниточной фабриках Штиглица и Екатерингофской бумагопрядильне, причем рабочие также предъявили требование о 8-часовом рабочем дне и увеличении заработной платы.

В этот же день состоялось объяснение депутации рабочих Путиловского завода с правлением акционеров, причем последнее согласилось удовлетворить главные требования рабочих: увеличение заработной платы, совместное обсуждение расценков, учреждение комиссии для разбора претензий, даровой медицинской помощи на дому, увольнение мастера Тетявкина и обратный прием уволенных рабочих. Относительно 8-часового рабочего дня Правление отозвалось, что такая мера подлежит обсуждению совместно с другими заводовладельцами столицы.

7-го января с утра забастовали все крупные заводы и фабрики в С.-Петербурге и прекратили работы и многие мелкие производства, а равно и типографии, частью самостоятельно, а частью по принуждению забастовавших ранее. Так, около 10 часов утра на Васильевском острове толпа забастовавших до 300 человек прошла по 23-й и Косой линиям и остановила работы на всех местных мелких фабриках и заводах, а затем пыталась проникнуть на пироксилиновый завод Морского ведомства, но была не допущена туда угрозами начальника завода пустить в дело имеющиеся постоянно на заводе 2 роты моряков.

В начальной стадии своего развития рабочее движение, не вызванное какими-либо осложнениями в экономическом отношении и возникшее исключительно на почве общетоварищеской солидарности, — чем и объясняется столь быстрое его развитие, — было чуждо политических вожделений и влияния агитации подпольных революционных организаций. Это доказывается отношением самих рабочих к представителям революционного движения. На упомянутом выше экстренном собрании рабочих 27-го декабря рабочими был выгнан из залы еврей, пытавшийся произнести агитационную речь политического характера и разбросать прокламации, и были задержаны три еврейки, агитировавшие на политической почве, а на собрании того же отдела 8-го января один представитель партии социалистов-революционеров был избит самими рабочими и удален из собрания.

Но по мере распространения стачки, требования рабочих становились более широкими и постепенно перешли к предъявлению хозяевам одной общей в главных чертах программы с требованием сокращенной нормы рабочего дня, участия рабочих в заводоуправлении и т. п. Такие требования в письменном изложении, составленном Гапоном, были распространены среди рабочих и еще более усиливали среди забастовщиков противодействие возможным в отдельных случаях соглашениям с хозяевами промышленных предприятий. Собравшиеся на совещание хозяева забастовавших заводов и фабрик пришли к выводу, что удовлетворение некоторых из домогательств рабочих должно повлечь за собой полное падение отечественной промышленности, другие же из них могли бы быть рассмотрены и даже частью удовлетворены, но лишь при условии отдельных соглашений в каждом случае, а не в виде уступок настояниям всей массы стачечников. В свою очередь, рабочие отказались от такого порядка обсуждения требований и настаивали на общем соглашении хозяев с уполномоченными от стачечной организации. При всем том порядок в столице нигде нарушен не был и не было никаких данных, указывающих на участие в агитации подпольных преступных организаций, которые, по агентурным сведениям, сами оказались застигнутыми врасплох стихийным характером забастовки. Тем не менее, главари этих организаций решили использовать ее в своих интересах и придать ей характер общего протеста против существующего государственного строя.

С другой стороны, священник Гапон, еще в первых числах января рекомендовавший рабочим не возбуждать политических вопросов, не читать и жечь подпольные листки и гнать разбрасывателей их, войдя затем в сношения с упомянутыми главарями, постепенно начал на собраниях отделов вводить в программу требований рабочих коррективы политического характера и по внесении в нее последовательно общеконституционных положений, закончил, наконец, эту программу требованием отделения церкви от государства, что ни в каком случае не могло быть сознательно продиктовано рабочими. Ту же агитацию предприняли и революционные деятели, которые, наконец, проникли в собрание рабочих благодаря протекции, которую стали оказывать им рабочие, стоявшие вместе с Гапоном во главе «Собрания русских фабрично-заводских рабочих».

Зайдя так далеко в размерах и конечных целях им же вызванного по ничтожному случаю движения, Гапон, под влиянием подпольных политических агитаторов, решился закончить это движение чрезвычайным актом и, инспирируемый агитаторами, стал пропагандировать мысль о необходимости публичного представления Государю Императору петиции от забастовавших рабочих о их нуждах. Такая проповедь Гапона в среде рабочих не могла не увенчаться успехом и действительно вызвала поголовное желание у всех забастовавших идти 9-го января всей массой на площадь Зимнего дворца и вручить непосредственно Его Величеству, через Гапона и выборных, петицию об общих нуждах рабочего сословия. Вера в возможность осуществления такого способа подания петиции еще более укреплялась в сознании рабочих тем обстоятельством, что в лице Гапона они видели не случайного подпольного агитатора, а духовное лицо, действующее как председатель законом разрешенного общества рабочих.

Так как имелись достаточно определенные указания на то, что главари существующих в столице противоправительственных организаций намерены воспользоваться настроением рабочих и их сборищем на площади Зимнего дворца для создания ряда противоправительственных демонстраций с предъявлением требований об изменении существующего государственного строя, чтобы таким образом придать вполне мирному движению рабочих характер народной манифестации, направленной к ограничению самодержавия, и что масса рабочих не осведомлена о внесении в петицию политических требований, а обманно уверена о представлении Его Величеству ходатайства исключительно об удовлетворении некоторых нужд рабочего класса, то осуществление такого намерения ни в каком случае не могло быть допущено и потому жители столицы были заблаговременно предупреждены о соблюдении порядка на улицах и о том, что всякие демонстративные сборища и шествия будут рассеяны воинской силой. Вместе с тем 8-го января министром внутренних дел было дано с.-петербургскому градоначальнику приказание об аресте Гапона. На предшествовавшем сему приказанию совещании министров внутренних Дел, Финансов, Юстиции, Товарищей Министра Внутренних Дел Дурново, Рыдзевского, товарища министра финансов Тимирязева, директора департамента полиции и с.-петербургского градоначальника была высказана необходимость ареста и 19 стоявших во главе собрания рабочих, но генерал-адъютант Фулон заявил, что эти аресты не могут быть выполнены, так как для этого потребуется слишком значительное количество чинов полиции, которых он не может отвлечь от охраны порядка и так как аресты эти не могут не быть соединены с открытым сопротивлением. Приказание министра об аресте Гапона генерал-адъютантом Фулоном исполнено не было, так как в ночь на 9-е января Гапон оказался в одном из помещений Собрания под охраной 200 рабочих, сопротивление которых при аресте священника градоначальник побоялся вызвать. Между тем, именно в этот вечер Гапон распространил текст петиции от имени рабочих на Высочайшее имя, в которой, независимо пожеланий об улучшении их экономических требований, были включены дерзкие требования политического свойства. Петиция эта большинству забастовщиков осталась неизвестной и таким образом рабочее население было умышленно введено в заблуждение о действительной цели созыва на Дворцовую площадь, куда и двинулось с единственным сознательным намерением принести царю челобитную о своих нуждах и малом заработке.

Проповедь Гапона и преступная пропаганда его пособников из состава местных революционных кружков возбудили рабочее население столицы настолько, что 9-го января огромные толпы народа, с разных концов города, начали направляться к центру столицы. И в то время, как Гапон, продолжая действовать на религиозные и верноподданнические чувства народа, предварительно начала шествия, отслужил в часовне Путиловского завода молебен о здравии Их Величеств и снабдил вожаков толпы иконами, хоругвями и портретами Их Величеств, для придания демонстрации в глазах народа характера крестного хода, в это же время в другом конце города, на Васильевском острове, незначительная группа рабочих, руководимая действительными революционерами, сооружала баррикаду из телеграфных столбов и проволоки и водружала на ней красный флаг. Такое зрелище было настолько чуждо общему сознанию рабочих, что тут же из направлявшейся к центру города громадной толпы раздавались восклицания: «Это уже не наши, нам это ни к чему, это студенты балуются».

Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных обще-полицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем раздраженные сопротивлением, стали сами нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружием. Произведены были залпы на Шлиссельбургском тракте, у Нарвских ворот, близ Троицкого моста, на 4-й линии и Малом проспекте Васильевского острова, у Александровского сада, на углу Невского проспекта и улицы Гоголя, у Полицейского моста и на Казанской площади. Как сказано выше, на 4-й линии Васильевского острова толпа устроила баррикаду с красным флагом. В этом же районе были построены еще две баррикады из досок, и здесь же было произведено нападение на здание 2-го полицейского участка Васильевской части, помещение коего было разбито, а также были попытки порчи телефонного и телеграфного сообщений. Из окон соседних к баррикадам домов были произведены в войска выстрелы, и здесь же была разграблена фабрика холодного оружия Шаффа, причем толпа пыталась вооружиться похищенными клинками, большинство которых, однако, было отобрано. Руководивший толпою при устройстве баррикады мещанин Семен Рехтзаммер арестован и привлечен к дознанию.

После того, как пущено было в ход войсками огнестрельное оружие, толпы рабочих стали проявлять крайне враждебное отношение к полиции и военному сословию: в Кирпичном переулке толпа напала на двух городовых, из которых один был избит. На Морской улице нанесены побои генерал-майору Эльриху, на Гороховой улице нанесены побои одному капитану и был задержан фельдъегерь, причем его мотор был изломан. Проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского Кавалерийского Училища толпа стащила с саней, переломила шашку, которою он защищался, и нанесла ему побои и раны. В тот же день на Петербургской стороне были разграблены 5 частных лавок, а на Васильевском острове 2 казенные винные лавки. Произведенные забастовщиками 10-го января, при участии столичных босяков, уличные беспорядки выразились в битье стекол, фонарей и попытках разгрома магазинов, чему много способствовала темнота, наступившая в некоторых частях города вследствие забастовки рабочих электрических станций, но все эти беспорядки были прекращаемы войсковыми частями без употребления в дело огнестрельного оружия.

11-го числа город принял свой обычный вид, и воинские наряды были сняты.

Всего 9-го января оказалось 96 человек убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 человек раненых, из коих умерли до 27-го января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава).

Одновременно с забастовками в С.-Петербурге возникло волнение среди мастеровых Адмиралтейских Ижорских заводов в посаде Колпине. Руководителями этого волнения явились также члены организованного там священником Гапоном по образу столичного, но еще не получившего утверждения «Собрания рабочих». 7-го января члены «Собрания» решили присоединиться к требованиям петербургских рабочих и предъявить их начальству. 8-го января начальнику заводов был предъявлен ряд требований, среди коих было и требование 8-часового рабочего дня, но наряду с этим, по агентурным сведениям, того же числа, в заседаниях членов «Собрания» обсуждались и разъяснялись и требования общегосударственного характера, каковы: отобрание земли у помещиков, свободы совести, слова, печати, отмена административной высылки и т. п. Благодаря принятым мерам охраны, некоторым уступкам со стороны администрации заводов, закрытию «Собрания» и увещаниям местного священника, никаких беспорядков среди рабочих не возникло, а 14-го января в прошении на имя митрополита Антония уполномоченные от рабочих названных заводов просили владыку повергнуть к стопам Государя Императора их верноподданнические чувства и заявления, что они не желали вмешиваться ни в какие политические дела и только просили, в качестве рабочих, облегчения своего положения.

Виновник всего происшедшего, священник Гапон, по имеющимся сведениям, пользовался среди рабочих репутациею человека сверхъестественного. Рабочие были поражены грандиозными размерами забастовки и приписывали это силе Гапона. На последних собраниях он неоднократно зондировал настроение рабочих, стараясь узнать, как они отнесутся к нему, если он подвергнется преследованию или аресту, и неизменно получал ответ, что его поддержат. В Нарвском отделе он спросил: «Вот, товарищи, я стою за ваши интересы, а что я за это получу, темную карету от ваших врагов». На это рабочие закричали: «Разобьем мы эту карету. За тебя заступимся и тебя не выдадим». 9-го января перед началом шествия огромной толпы стачечников из-за Нарвской заставы к дворцу Гапон обратился к рабочим со словами: «Если царь не исполнит нашу просьбу, то значит, — у нас нет царя». Сам он шел во главе рабочих и во время произведенного залпа был легко ранен в руку, но был укрыт рабочими. Имеются указания, что он переоделся в гражданское платье, остригся и обрился.

После прекращения забастовки, в рабочей среде, понявшей, что она сделалась жертвой обмана, появилось недружелюбное отношение к студенчеству, и 11-го января на Васильевском острове значительною толпою рабочих была избита кучка студентов. Побоище было прекращено разъездом казаков.

Часть убитых 9-го января была погребена рано утром 10-го января на Преображенском кладбище в общей могиле. Когда последняя была уже засыпана, на кладбище нахлынула толпа рабочих и учащейся молодежи в несколько тысяч человек, требовала разрытия могилы и пыталась отнять у могильщиков лопаты. Порядок был восстановлен с прибытием трех рот пехоты и конного наряда. 13-го января днем на том же кладбище была устроена демонстрация с произнесением преступных речей. Из числа участников ее 8 человек арестованы.

Независимо сего, возбужден ряд дознаний о лицах, в той или другой форме проявивших свою преступную деятельность во время вышеописанной забастовки и уличных беспорядков, как, например, попытки к распространению преступных воззваний, поощрение беспорядков, уговоры солдат не стрелять, дерзкие возгласы и т. п.

Применение крайних мер для прекращения беспорядков 9-го января, сопровождавшихся кровопролитием, послужило для подпольных организаций поводом к изданию целого ряда прокламаций возмутительного содержания к офицерам и солдатам с приглашением не употреблять оружия против народа и рабочих. Кроме того, заслуживает внимания воззвание (приложение № 2), приписываемое священнику Гапону и будто бы выпущенное им 9-го января в 12 часов ночи. Проповедуя в этом воззвании уничтожение после выстрелов 9-го января всякой связи между царем и народом, Гапон приглашает рабочих всей России к самым крайним мерам в борьбе с существующим государственным строем. Выдержки из этого воззвания часто помещаются в подпольных агитаторских листках последнего времени.

«     » февраля 1905 года.

Источник: Красная летопись, № 1, 1922 год.

Текст доклада перепечатан из следующего источника: http://www.hrono.ru/dokum/190_dok/19050109lopuhin.php дата доступа 06.03.2013.

Источники и литература

1. Айнзаф С. Зубатовщина и гапоновщина. М., 1925

2. Ардамадский В. И. Перед штормом (роман-хроника). М., 1989

3. Безбах С. А. Великий урок. Л., 1934

4. Варнашов Н. От начала до конца с гапоновской организацией. Историко-революционный сборник. Л., 1924

5. Галузо П. Г. Гапон и гапоновщина. Ташкент, 1926

6. Гапон Г. А. История моей жизни. Ростов н/Д, 1990

7. Доклад директора департамента полиции Лопухина царю о событиях 9 января 1905 г.//ГАРФ ф. 826, д. 47

8. Иваненко С. И. О людях, никогда не расстающихся с Библией. М., 1999

9. К рабочим Моск. ком. Рос .Соц. Дем. Партии.//Хрестоматия по истории СССР. 1861-1917. М., 1990, с. 418 (задний форзац книги с изображением документа)

10. Ксенофонтов И. Н. Георгий Гапон: вымысел и правда. М., 1996

11. Ленин В. И. Полное собрание сочинений., т. 9

12. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений., т. 4

13. Николаевский Б. Н. История одного предателя. М., 1991

14. Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II., т. 1, М., 1992

15. Очерки по истории СССР. Хабаровск, 1941

16. Пайпс Р. Русская революция., ч. 1, М., 1994

17. Петиция петербургских рабочих 9 января 1905 г.//www.magester.msk.ru./library/trotsky/trotl196; дата доступа 10 мая 2002 г.

18. Платонов О. А. История русского народа., т. 1 //pereplet.sai.msu.ru./history/Author/Russ/P/Platon/XX_1/XX vek 131, html; дата доступа 15мая 2002 г.

19. Пушкин И., Минченко П. Последний император.// СБ – Беларусь сегодня 7 августа 1999, №175-176, с. 8

20. Усыскин Г. Поп Гапон.//Родина, 1993, №1

21. Шацилло К. Ф. Исторические альтернативы в России на рубеже двух веков.//1905 год – начало революционных потрясений в России ХХ века (материалы МНК). М., 1996

Сноски:

1Многие воспринимают слово «либеральный» как что-то мягкое и умеренное, но на самом деле либералы выступали за существенное ограничение власти царя и успешно за это боролись: после революции 1905-07 гг. Россия перестала быть абсолютной монархией, власть царя была ограничена парламентом, Думой вплоть до 1917 года.

2Дьякон А. Кураев в своем блоге опубликовал статью «Император Николай II и события 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге», в которой доказывал, что руководство Православной церкви запретило Гапону создавать профсоюзные организации, и получается Гапон сознательно пошел против Церкви создав Собрание. (см.: http://diak-kuraev.livejournal.com/265987.html) Но при этом Церковь ничего не сделала, чтобы отстранить Гапона от религиозной деятельности, когда он сознательно выбрал общественную. Поэтому нельзя сказать, чтобы Церковь была категорически против деятельности Гапона.

3Дело в том, что осенью 1904 г. многие политические активисты из числа либералов стали подавать петиции или прошения царю, в которых излагались предложения (а то и требования) политических, экономических и социальных преобразований в России. Отсюда и родилась идея петиции от рабочих Петербурга.

4Некоторые воспоминания тех кто проживал в Петербурге в то время свидетельствуют о погромах магазинов и битье окон в различных учреждениях в первые дни после «кровавого воскресенья». Сообщается также об отдельных нападениях на военных и полицейских, которых избивали, но не убивали. (см.: http://www.istpravda.ru/research/1837/) Поэтому я не верю ни Гапону, ни Ленину: не было никаких кровавых боев в первые дни после событий 9 января в Петербурге.